Он отвел его в комнату к камину, и Бастиан без проблем дал приковать себя к батарее отопления.

Затем Матиас прогулялся по дому, чтобы посмотреть, какое место будет самым подходящим для того, что он запланировал.

Кровать, которую он увидел, была ужасна. На его взгляд, это было бесформенное чудовище, похожее на нары, накрытые дорогим покрывалом. Ее изголовье без капли фантазии было оснащено встроенными радио- и стереосистемами, но при этом не было никакой возможности кого-то к ним привязать. На этой вилле не оказалось ни решеток, ни латунных или железных кроватей, ни балдахина, у которого было бы хотя бы четыре стойки по углам. Матиас даже не подозревал, что у семейства Герсфельд настолько отсутствует фантазия!

Он решил пока остаться в комнате с камином.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, вернувшись к Бастиану, но тот не ответил, только дико вращал головой, словно таким образом мог освободиться от пут.

Его руки были связаны на затылке и прикованы к батарее отопления. Матиасу было понятно, что эта поза очень неприятная и неудобная, но он не собирался это обсуждать.

— Не бойся, — прошептал он и сунул Бастиану в рот палец. — Принцесса тебе больно не сделает. Ты ничего не почувствуешь.

Потом Матиас поцеловал его.

Поскольку у него не было ни малейшего желания развязывать Бастиана, он отправился в кухню, взял нож и просто разрезал на нем одежду.

Бастиан не сопротивлялся и сейчас лежал обнаженный и беспомощный перед Матиасом, который не мог на него насмотреться. Потом перевернул его на бок и изнасиловал. Сначала медленно и осторожно, а затем все жестче и грубее.

Бастиан уставился в стену. Он широко открывал рот, пытаясь крикнуть, но не мог издать ни звука.

Матиас достал из сумки шелковый шарф и нежно провел им по телу Бастиана.

Затем обмотал шарфом его шею. Но пока еще не затягивал его.

Он еще долго не будет его затягивать.

— Я — твоя принцесса, — прошептал он. — Только на одну-единственную ночь

57

57

Утро было холодным, и пряди тумана протянулись над озером — явный признак того, что осень не за горами.

Вильгельм Весселинг не стал предаваться, как обычно, мечтам, потому что приблизительно в пятидесяти метрах от себя увидел на воде лодку.

Лодка была больше его собственной, которая уже разваливалась от старости, и, насколько он мог рассмотреть, в полном порядке. И в ней, похоже, никого не было.