Он был главным «бойцом» Ричи Скарафино и три последних месяца руководил неторопливым и скрытно осуществляемым истреблением перестарков из команды Анджело и Пудджа. Теперь наконец-то было решено осуществить прямую акцию против двух главных гангстеров, к чему Петля стремился с самого начала этой односторонней войны.

— Можешь мне поверить: нет у них больше духу для войны, — сказал Петля Скарафино, когда двоюродные братья, сидя в своем ресторане неподалеку от Бруклинской набережной, приступили к составлению плана. — У них слишком много денег, о которых нужно заботиться, и слишком мало времени им осталось жить, чтобы тратить его попусту на борьбу с нами.

— Хотел бы я получать хотя бы по «никелю» каждый раз, когда слышу, что Скелет Вестьери и Пуддж Николз годятся только для того, чтобы выращивать цветочки на своей ферме, — отозвался Скарафино.

— Ричи, их же лупят с трех сторон. — Чтобы придать своим словам убедительности, Тони Петля хлопнул ладонью по накрытому накрахмаленной снежно-белой скатертью столу. — Это ж не драка один на один, к которой они привыкли. Тут три команды, все упакованные по самое некуда, и им нужно только одно — мочить, мочить и мочить. От них же просто никто не сможет отбиться. Будь это хоть самая классная команда. Останется то же самое, что от Перл-Харбора.

— Эй, профессор, ты лучше вспомни, кто победил в той войне, — ответил Ричи, отхлебнув кофе-эспрессо. — Знаешь, пусть колумбийцы и черные делают что хотят. А мы будем придерживаться моего плана — помаленьку поколачивать их снаружи и постепенно углубляться внутрь, как делали до сих пор. Пока что ни Вестьери, ни Николз вроде бы ничего не просекли. Если мы сможем еще немного покрутить им мозги, то когда ты пойдешь на них в открытую, у них будет куда меньше толковых «бойцов», чем было сначала. И если, как ты говоришь, им обоим больше не нравится драка, то все сведется к переходу очень весомого куска их бизнеса из рук в руки. Наши руки.

— Как ты скажешь, Ричи, так я и буду работать, — сказал Тони Петля, слегка пожав плечами. — Я просто смотрю, как бы нам поскорее выкарабкаться на верхушку.

Ричи Скарафино перегнулся через стол и приобнял Тони за широкие плечи.

— За это я тебя и люблю, — сказал он. — Только давай будем подниматься постепенно, не прыгать через ступеньки. Поверь, так мы получим гораздо больше удовольствия.

Из раздумий Тони Петлю вырвал бродяга, застывший рядом с работавшим на холостых оборотах «Плимутом». В испачканной машинным маслом и грязью левой руке он держал совершенно черную кружку, лица его не было видно за засаленными тряпками, заменявшими бездомному кашне, и опущенным козырьком истрепанной драповой кепки. Ноги он прятал в штаны, вряд ли годившиеся даже на ветошь, подпоясанные обрывком кожаного ремня, к которому был привязан кусок толстой веревки. Обут — в дряхлые армейские тропические ботинки, обмотанные для тепла трансформаторной фольгой.