– Ты слишком много гуляешь. Будь жив твой отец, он бы не позволил тебе оставлять меня в таком положении. – Лицо матери обрело мрачное выражение. – Ты идешь в какое-то греховное место?

Дэниел подошел к входной двери.

– Бог видит тебя. Бог будет знать, если алкоголь коснется твоих губ. Он покарает тебя за твои грехи, так же как Он покарал меня. – Мать наклонилась к стиральному корыту и извлекла простыню, держа ее распяленной между металлическими крюками ее двух искусственных рук.

Дэниел лишь презрительно взглянул на оловянное распятие на стенке в холле и на обрамленную молитву «Отче наш», которая висела рядом с ним.

– Тебя это не волнует, да? Бойся Бога и соблюдай Его заветы: ибо в этом подлинная обязанность человека. Екклесиаст.

Дэниел натянул пальто.

– Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня; у грудей моих пребывает.

Лицо матери вспыхнуло гневом.

– Да покарает тебя Господь за твои гнусности!

Дэниел выразительно улыбнулся ей в ответ:

– Песнь песней Соломона. Глава первая. Стих двенадцатый, – и затем захлопнул за собой дверь.

Ее голос настиг его на садовой дорожке.

– Помнишь Книгу Иова, Дэниел? Помнишь? – пронзительно кричала она. – «Я был глазами слепому и ногами хромому. Отцом я был для нищих, и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное».

Дэниел двигался с завязанными глазами. Две невидимые фигуры мягко, но уверенно вели его за руки. Он чувствовал, как изменился характер поверхности под ногами; чувствовал, как прохлада ночного воздуха сменилась теплом восковых свечей и густым запахом благовоний.

Кроме того, он ощущал присутствие большого количества людей. Сегодня вечером начиналась самая важная ночь его жизни. Все они пришли, дабы засвидетельствовать и поддержать его; он едва мог дышать и сглатывать комок в горле.

Звенели натянутые нервы. Вот он чувствовал себя могучим и сильным, возбужденным пониманием того, что приближается к цели своего бытия, а в следующую минуту ему казалось, что им владеет бесконечная слабость. Он был испуган даже больше, чем тогда, когда в первый раз очутился здесь.

Дэниела волновал ритуал инициации, который ждал его. Он никогда не спал с женщиной, его беспокоило, наступит ли у него эрекция, он боялся, что будут смеяться над размерами его пениса, который казался таким маленьким по сравнению с гигантским фаллосом магистра храма. И он был очень озабочен, сможет ли продержаться достаточно долго, чтобы пронзить ее и лишить невинности.

Группа ребят из школы всего пару дней назад болтала о сексе. Один из них имел дело с проституткой, но излился прежде, чем вошел в нее. Дэниел боялся позора и поношений, если сейчас с ним случится нечто подобное.