– Для меня он был Калле.

– Как долго вы были знакомы?

– В какой день он погиб?

И снова Валландер удивился вопросу Сунделиуса:

– Мы еще точно не знаем. А что?

– Тогда я мог бы дать вам точный ответ. Пока могу сказать так: мы были знакомы девятнадцать лет, семь месяцев и около пятнадцати дней. Я всю жизнь веду тщательные записи. Единственная дата, которую я пока не могу внести в дневник, – день моей собственной смерти. Но сейчас это не актуально. Во всяком случае, я дал распоряжение своему адвокату после моей смерти сжечь все записи. Они представляют интерес только для меня, и ни для кого другого.

Валландер понял, что Сунделиус принадлежит к тому многочисленному племени стариков, которым в жизни почти не привелось поговорить с другими людьми. Его отец был совсем другим.

– Если я правильно понял, вас объединяла страсть к астрономии?

– Совершенно верно.

– Судя по выговору, вы не местный. Откуда вы приехали?

– Из Вадстены, двенадцатого мая пятьдесят девятого года. Груз с моими вещами пришел четырнадцатого мая. Тогда я думал, что приехал на два-три года. Но вышло, как видите, по-иному.

Валландер исподтишка посмотрел на полки и секретеры – семейных фото нигде не видно.

И обручального кольца тоже.

– Вы женаты?

– Нет.

– Значит, разведены?

– Я холостяк.

– Как и Сведберг?

– Да.

Валландер подумал, что пора переходить к делу. В кармане куртки у него все еще лежала фотография женщины, которую, по-видимому, звали Луизой. Он положил ее на стол перед Сунделиусом.