У него была одна-единственная ясная мысль в голове.

С этого момента они должны работать все вместе. Никуда без крайней необходимости не отлучаться. Ответ лежит в материалах следствия, а еще точнее – в их собственных головах. Не на улицах, не в городе, не в лесу. Они не должны дергаться, пока у них не будет более или менее приемлемой версии, куда мог спрятаться Ларстам и кто его потенциальная жертва. Валландер попросил всех принести свои материалы.

– С этого момента мы – одно целое. Все следствие, все оперативные мероприятия, все версии – все должно быть сосредоточено в этой комнате. И больше нигде.

Все пошли за своими папками. Мартинссон задержался на пороге.

– Ты хоть немного поспал? – спросил он.

Валландер отрицательно покачал головой.

– Ты просто обязан это сделать, – сказал Мартинссон. – Если ты расклеишься, следствие развалится.

– Я не усну.

– Потому что ты чересчур переутомился. Я вот поспал часок и чувствую себя другим человеком.

– Я лучше прогуляюсь, – сказал Валландер. – Схожу домой, сменю сорочку. Но не сейчас.

Мартинссон хотел еще что-то сказать, но Валландер поднял руку – пожалуйста, помолчи – и тяжело опустился на свое место в торце стола, подумав при этом, что не уверен, хватит ли у него сил подняться. Они подождали, пока все соберутся, и закрыли дверь. Турнберг ослабил узел галстука – должно быть, тоже устал. Лиза Хольгерссон сказала, что будет у себя в кабинете отбивать атаки журналистов.

Все смотрели на Валландера.

– Мы должны попытаться понять ход его мысли, – бесцветным от усталости голосом сказал он. – Скорее всего, из материалов следствия можно вывести какие-то закономерности, те, что мы забыли или упустили, не имея представления, с кем имеем дело. Следствие следствием, но этого мало. Кто-то обязан заняться его прошлым. Соответствует ли истине запись в личном деле, что у него якобы нет родственников? А родители? Живы? Умерли? Сестры, братья? Сокурсники по Чалмерсу – может быть, кто-то его помнит. Место, где он работал раньше. Где учился на почтальона. Самая большая наша проблема – у нас нет времени. Мы должны исходить из того, что его записка – не блеф, а реальная угроза. Значит, действовать надо немедленно. С чего начнем?

– Мы, конечно, узнаем, живы ли его родители, – сказала Анн-Бритт. – Давайте надеяться, что мать его жива и в здравом уме. Матери лучше всех знают своих детей.

– Вот ты этим и займешься, – сказал Валландер.

– Я не закончила, – сказала она. – Мне еще кажется, что в этом переучивании с инженера на почтальона есть какая-то загадка.

– Тут недавно один епископ устроился водителем такси, – сказал Ханссон, – такое случается.