Протянув руку, он погладил по стенам, пока бродил вокруг. У одного из позднеготических окон он остановился и посмотрел через покрытые травой дюны на далекое море, которое безмолвно и гнетуще простиралось перед ним. Когда парню послышались шаги, он повернулся, нахмурился и крикнул:

― Маргрете?

Почему он назвал именно ее имя, не мог объяснить себе сам. Было маловероятно, что она еще раз будет искать с ним разговора.

Он ошибся. Ветер и осыпающиеся руины проделывали подобные трюки. Скудные контуры постепенно исчезали, формируя стены и своды в чудовища. Жуткость и уединенность всегда принадлежали этому месту, как и все остальное: чайки, которые ежедневно кружились и кричали об этом, клевер, покрывающий землю, чертополох в трещинах стен, и друзья, которых он нашел десять лет назад. Лея, Майк, Жаклин, Харри, Пьер и Юлиан. Это было прекрасное десятилетие...

Подул ветер и вокруг снова зашелестело, где-то от каменной стены отделился камень и упал его крохотный кусочек.

В этом особом месте его жизни он простился со своим детством и тем, что оно значило. С многими часами, проведенными с друзьями во дворце, с разговорами, играми, смехом, случайными спорами, сигаретами, кострами, подростковыми мечтами...

Как почти всякое детство, улизнувшее от него, в какой-то момент молча и тайно. Уже несколько лет были небольшие признаки, на которые никто не обращал внимание ― например, некоторые из компании начали учиться или постоянно работать ― тем не менее, они всегда оставались в контакте и собирались во дворце в пятницу вечером или по воскресеньям. Кто-то приносил бутерброды или шоколад, пиво или глинтвейн, и тогда они сидели вместе, говорили и курили. Даже если кто-то из них должен был уйти, чтобы учиться на Западе, чтобы исследовать мир или далеко получить образование, дворец всегда связывал их души. Никто никогда его не забудет и время от времени будет возвращаться сюда.

До недавнего времени у него было это романтическое представление. К началу лета этот мир еще был безупречен, но теперь, в конце теплого сезона, он был в руинах, так же, как погруженная в темноту разруха.

― Лея, это ты?

Он все еще надеялся, что она примет его предложение и пойдет с ним, что они покинут Пёль и будут вместе путешествовать по миру. Разлука с ней давалась ему особенно тяжело и в его грезах она всегда стояла за ближайшим углом и поражала его стихийным «Да, пойдем». На самом деле она никогда там не стояла. За это время стало так темно, что он едва видел куда ступал. Вздохнув, он вытащил из кармана фонарик и направил луч света на дорогу, которая вела в деревню. В следующее мгновение он испугался, вздрогнул и издал звук, который был наполовину вздохом, наполовину криком.