— Повлиять на нее? В смысле?

— Через операцию. Мы не сможем удалить саму АВМ, но есть и другие хирургические варианты воздействия. Если так можно выразиться, мы «подкорректируем» ее края.

— Что это даст?

— Возможность продлить жизнь.

— Насколько?

— Это зависит от того, как быстро вена будет расти. Несколько месяцев, возможно, год.

Эти слова врача привели к долгому молчанию.

— Эти процедуры, — наконец заговорил Гидеон. — Насколько они опасны?

— К сожалению, в значительной мере. Особенно неврологические. Подобные операции имеют смертность от десяти до пятнадцати процентов и дополнительный сорокапроцентный риск повреждения мозга.

Гидеон посмотрел доктору в глаза.

— Пошли бы вы на подобные риски в моем положении?

— Нет, — без колебаний ответил доктор. — Я бы не хотел жить, если бы мой мозг был поврежден. Я не игрок, и шанс пятьдесят на пятьдесят меня не привлекает.

Невролог встретился взглядом с Гидеоном, его большие карие глаза выражали сострадание. Гидеон понял, что рядом с ним находился мудрец — один из немногих, которых он встретил за свою короткую и относительно несчастную жизнь.

— Я не думаю, что есть необходимость в ангиографии, — сказал Гидеон.

— Понимаю.

— Должен ли я что-то делать? Как-то…. менять свою жизнь… в связи с этим?

— Ничего. Вы можете жить нормальной, полноценной жизнью. Конец — когда он придет — вероятно, наступит внезапно, — доктор замолчал. — Это не совсем медицинский совет. Но если бы я был вами, я бы делал то, что действительно важно для меня. Если это связано с оказанием помощи другим, тем лучше.

— Спасибо.

Доктор сжал его плечо и тихо произнес:

— Единственное различие между вами и остальными людьми состоит в том, что — хотя жизнь коротка для всех — для вас она намного короче.