Сара глубоко вздохнула:

— Видимо, не просто упал.

В легкой прострации я оглядел парк. Привычные представления не желают отмирать, и кончина их чертовски сбивает с толку; на какой-то миг силуэты деревьев и зданий Мэдисон-сквер показались мне чужими. Я отчетливо вспомнил Ласло в шесть лет, а следом в голове мелькнули образы его огромного, такого благодушного отца и живой непосредственной матери. Мысли мои за этим скользнули к словам Джесса Поумроя насчет отрубленных рук и дальше — к бессмысленной, казалось бы, реплике Ласло на задней площадке вагона, уносившего нас из тюрьмы в Нью-Йорк.

— «Такая вот промашка, черт бы ее побрал»… — прошептал я.

— Что ты сказал, Джон? — тихо спросила Сара.

Я помотал головой, стараясь привести в порядок мысли.

— Сегодня Крайцлер кое-что сказал мне. Насчет того, сколько времени он зря потратил в последние дни. Он сказал «промашка», но я не понял, к чему это… Теперь же…

Сара тихонько ахнула, также сообразив.

— Промашка психиатра, — сказала она. — Из Джеймсовых «Принципов».

Я кивнул:

— Психиатр, смешивающий свое восприятие с восприятием пациента. Именно это его и настигло.

Какое то время мы стояли молча, и я смотрел на рапорт, ощущая неодолимое влечение, затмевавшее почти невозможную задачу до конца постичь все значение этого документа.

— Сара, — сказал наконец я. — Ты с кем-нибудь еще это обсуждала? — Она медленно качнула головой. — А в Управлении знают, что рапорту тебя? — И снова нет. — Но ты понимаешь, что это значит?

На этот раз она кивнула и я медленно кивнул вместе с ней, бережно и медленно разрывая рапорт пополам, затем еще раз, и еще, пока на траве не выросла горка клочков. Достав из кармана коробок спичек, я поджег ее и сказал:

— Об этом не должен знать никто. Ты удовлетворила свое любопытство, а если его поведение в другой раз станет необычным, мы уже будем знать, почему. Но выносить это знание наружу ни к чему. Согласна?

Сара опустилась рядом на корточки и кивнула:

— Я с самого начала решила то же самое.

Мы смотрели, как обрывки превращаются в пепел, и втайне каждый из нас надеялся, что мы обсуждаем такое в последний раз, а поведение Ласло больше никогда не даст нам повода копаться в его прошлом. Но все вышло иначе, и печальная история, бегло рассказанная в сожженном отчете, позднее все же вышла наружу. Чем вызвала под конец нашего следствия вполне осязаемый — и почти фатальный — кризис.

Глава 25

Глава 25