Если только и это плод моих фантазий, а Викки боялась меня из-за моего прогрессирующего душевного расстройства.

— Я позову Карла, — сказала Джойс, намеренно не приглашая меня войти. Она просто закрыла дверь перед моим носом. Это было на нее не похоже.

Вскоре дверь снова открылась.

— Привет, — сказал Карл. — Давно не виделись.

— Да. Я попал в аварию, — солгал я. — Валялся в коме.

Это было правдой, хотя прозвучало не так убедительно, как сообщение об аварии.

Карл и Джойс переглянулись.

— Я ищу Викки. Я вышел из больницы, а оказалось, что дом продан, и я… Я не знаю, где она. — Я видел, что они мне не верят, и порывисто сунул руку в карман рубашки. — Смотрите. — Я показал им бумаги из больницы, ткнул в слово кома на строчке, где была указана причина госпитализации. — Я не лгу.

Выражение лица Карла стало менее подозрительным.

— Мы получили… письмо о тебе. Вчера. Там говорится… — Он взглянул на Джойс. — Ну, там много чего о тебе говорится.

Письмо.

Словно гора с плеч свалилась. Значит, все правда. Я ничего не вообразил. Я не сумасшедший.

Хотя лучше мне не стало. В каком-то отношении стало даже хуже. Облегчение улетучилось почти мгновенно, сменившись страхом и дурными предчувствиями. Они не тратили время зря. Механизм приведен в действие. Я сбежал, но письма методично рассылаются всем, с кем я могу войти в контакт, настраивая всех против меня. Я хотел посмотреть письмо, полученное Карлом и Джойс, но понимал, что лучше этого не делать.

Я мог узнать автора.

Мне не удалось рассеять подозрений, но винить в этом соседей я не мог. Написанное слово обладает огромной силой, гораздо большей, чем произнесенное, и, хотя меня Кларксоны знали много лет, а анонимного автора не знали совсем, они автоматически поверили недостоверной информации.

Я понял, что переночевать у них не смогу, но решил одолжить немного денег, чтобы снять номер в мотеле. Я уже открыл рот, чтобы попросить баксов пятьдесят или сколько они могли дать, как вдруг вспомнил кое о чем.

О своем банковском счете!

У меня все еще были деньги в банке. Если я не ошибался, то тысяч двадцать долларов. У меня не было ни водительских прав, ни удостоверения личности. Серьезное препятствие, но попробовать стоило.

Я попросил Карла об одном-единственном одолжении: подвезти меня до банка, и неохотно, как я видел, он согласился подбросить меня по дороге в супермаркет. Я мог только предполагать, что написали обо мне в том письме. Может, доказывали, что я плохой отец, бросивший свою семью? Однако Карл дергался так, будто я в любой момент мог на него наброситься, и я решил, что все гораздо хуже.