Диана поместила восемь тысяч фунтов Демпси на свой текущий банковский счет и три месяца занималась наброском могильного памятника для Демпси. Наконец, на последней странице энциклопедии она нашла подходящую надпись для надгробья: «Он обладал даром речи, но недостаточным умом».

Время шло, и мысль о деньгах Демпси не давала ей покоя. Она искала его родственников, но не могла найти. Постепенно он исчез из ее памяти.

Избавившись от тягостных мыслей, Диана вновь принялась за граммофон, танцуя под звуки вальса, фокстрота. Ритм подходил для джаз–мелодии, и это забавляло ее.

— Не понимаю, как наш хозяин может позволять это, — сказал Третнер Элеоноре. — Неприлично, когда девушка живет в доме холостяка. Это напоминает мне один случай, рассказанный Сюпербусом. Он судебный пристав и всегда видит только изнанку жизни.

— Я бы постыдилась иметь среди друзей судебного пристава, — возразила Элеонора, — Лучше уж дружить с нищим. Не беспокойтесь о мисс Диане, Артур. Я очень рада, что она здесь. Разве вы позабыли обо мне? Разве я безнравственна? Ведь мы с кухаркой прожили под одной крышей с холостяком много лет. Я очень рада, что Диана здесь!

— Но вы — не мисс Форд! С вами дело обстоит совсем иначе. Дом уже больше не тот, что прежде, — заметил Третнер с горечью.

Жалобы слуги имели, так сказать, более прозаическое основание, чем предполагала Элеонора. Несмотря на свою педантичность, Гордон никогда не считал своих сигар, зато практичная Диана, прибравшая все хозяйство к рукам, отлично знала, сколько он выкурил. В один прекрасный день она спросила у Третнера, нет ли в доме мышей, и когда он ответил, что их немало, наивно удивилась тому, сколько гаванских сигар они сожрали.

— Да, плохи наши дела, я это чувствую! Скоро наступят большие перемены, — печально сказал Третнер.

Глава 5

Стояло «бабье лето». После полудня Элойз Ван Ойн прогуливалась с Гордоном по берегу реки. Разговор шел о метафизике.

— Расскажите мне еще о Диане, она, наверное, обворожительна, — вдруг сказала Элойз.

Гордон забеспокоился: он и так рассказал ей больше, чем следовало.

— Гм… Мне нечего добавить. Надеюсь, что в один прекрасный день… Вы познакомитесь с нею.

Маленькая пауза, сделанная им, имела для чувствительной женщины большое значение. У Элойз был острый слух, она улавливала малейший нюанс в голосе собеседника.

Миссис Ван Ойн была красива, стройна и развита в умственном и духовном отношении. Ее глубокие черные глаза горели загадочным огнем. Временами Гордон даже побаивался их. Он предложил ей выпить чаю на террасе отеля.