Наутро Кристофер первым делом взялся за объемистый сверток с портретами Плохого Кота.
– Как по-твоему, Кристофер, что там может быть? – спросила мама.
– Не знаю, – тихо сказал Кристофер.
Он распаковал нарядный сверток и увидел мягкую игрушку – свое любимейшее животное.
– Приятно получить такой подарок от Санта-Клауса, верно? – спросил папа.
Кристофер послушно кивнул, прекрасно зная, что подарки разложил под елкой папа и никто другой. В тот день они пошли в церковь, и Кристофер услышал, как другие дети с восторгом описывают подарки, которые принес им Санта-Клаус. У Кристофера не хватило духу испортить им праздник. Он никому не сказал, что Санта – это воображаемый друг. До вечера Кристофер притворялся, что ничего не произошло, и только улыбался, когда мать стала фотографировать отца у той постылой елки. Теперь этот снимок в серебряной рамке стоял наверху, в комнате Кристофера, на книжном шкафу. Для отца то Рождество стало последним. Через неделю он умер в ванне. На следующее Рождество мама опять напекла арахисового печенья с расплавленным шоколадом в серединке и поставила под елку, приговаривая: «Где же мои шоколадные поцелуйчики?» Наутро ни молока, ни печенья под елкой не оказалось; их место заняли подарки. Отца у Кристофера больше не было. А Санта-Клаус никуда не делся.
Оставив печенье «Орео» и молоко на приставном столике, Кристофер подошел к плоскому чемодану. Откинул крышку и перебрал содержимое, хранившее едва уловимый запах табачного дыма. У отца был любимый свитер, теплый, но не колючий. Пара однотонных слаксов, выношенных до пижамной мягкости штанов. Эти вещи, вместе со спальным мешком и подушкой, перекочевали на диван. А Кристофер в полной тишине старался думать как можно громче, чтобы славный человек его услышал.
Кристофер расправил на диване старую отцовскую одежду.