— Он перестал звонить…

— Не говори так, — вмешалась Терри. — Не то чтобы мы поссорились. Ты с ним… — И обратилась к нам: — Мой муж человек властный. Другие мальчики мирятся с этим, а Кевин предпочел идти своим путем.

— Что ж, — заметил Фрэнк, — это моя вина.

— Никто не виноват в этом, Фрэнк, речь вовсе не о вине, никто не сделал ничего такого, что можно было бы назвать виной. Мы пытаемся объяснить им, что представляет собой Кевин. Они должны видеть в нем личность, а не какого-то… подозреваемого.

Фрэнк скрестил руки на груди.

— Дело не в тебе, Фрэнк.

— Слава Богу.

Терри отодвинулась от мужа, взяла диванную подушечку и, словно желая подчеркнуть отчуждение, положила ее на колени как любимое домашнее животное.

Фрэнк посмотрел в сторону кухни.

— Вот что. С меня достаточно. Я весь день провел в суде и считаю, черт побери, что имею право пообедать. А вы наш обед прервали.

Терри, однако, не поддержала его, и он не двинулся с места.

— Чем Кевин зарабатывал на жизнь после того, как перестал просить у вас деньги? — спросил я ее.

— Он никогда не просил их, — ответила Терри. — Мы предлагали, а Кевин соглашался принять их.

— Делал нам большое одолжение, — съязвил Фрэнк.

— Кевин не меркантилен. Когда он закончил учебное заведение, мы решили купить ему хорошую машину. А он пошел и купил какой-то драндулет.

Терри помрачнела, видимо, вспомнив о «хонде» у аэропорта. «Хотел иметь незаметную машину, — подумалось мне. — Но если это так, то почему бы не выбрать черную?»

— В какой-то момент Кевин начал активно отказываться от денег, — резюмировал я.

— Да, — ответила Терри.

— Есть разные способы просить, — снова заговорил Фрэнк. — Я финансировал его хобби много лет.

— Это именно то, что и должен делать отец, Фрэнк.