Ричард раскрыл рот от изумления. Закрыл. Краска схлынула с его лица.
— У Эрика богатый запас слов, — наконец сказал он.
— Вы с ним не говорили на эту тему?
— С какой стати, черт побери?
— Я просто подумал, есть ли у Эрика причины чувствовать себя виновным.
— В чем, черт побери?
— Это я и спрашиваю, — сказал я, чувствуя себя скорее адвокатом во время перекрестного допроса, чем врачом, пытающимся облегчить боль.
Ричард прав, это наш сценарий, и я такой же актер, как и он.
— Нет, — сказал он. — С Эриком все в порядке. Эрик отличный парень.
Уронив плечи, Ричард потер глаза, проваливаясь в диван, и мне вдруг стало его жалко. Но тут я вспомнил о том, что он передал деньги Квентину Гоаду. Во имя того, чтобы закрыть дело.
— Значит, ничего определенного у Эрика на уме нет.
— Его мать уничтожила себя, его отца забрали в гестапо. Как вы думаете, что
Я непроизвольно вздохнул.
— Ну ладно, ладно, простите, — поспешил произнести Ричард. — Это уже было лишнее… просто день выдался тяжелым. Я лишь прошу, чтобы вы помогли Эрику и Стейси. Если бы я не был в этом замешан, я справился бы со всем сам. По крайней мере, у меня хватает проницательности, чтобы видеть собственные недостатки. Про многих родителей своих пациентов вы можете сказать такое?
Наверху послышались шаги. Кто-то расхаживал по комнате. Остановился. Дети на втором этаже…
— С моей стороны никакой обструкции, Ричард, — сказал я. — Я здесь для того, чтобы помочь Эрику и Стейси. Вы сейчас способны ответить на некоторые вопросы относительно Джоанны?
— При чем тут Джоанна?
— Мне нужно выяснить основные моменты. В какой клинике она проходила обследование?
— В клинике Святого Михаила. А в чем дело?