Мы находились в квартале роскошных кондоминиумов. Агнес подвела меня к старенькому «ниссану», когда-то красному, а ныне грязно-розовому. Багажник машины был усыпан опавшими листьями.

— Здесь можно оставлять машину самое большее на два часа, — сказала она, кивнув сторону парковочного знака, — но обычно никто не проверяет. Иногда я паркуюсь на стоянке для работников отеля, однако она чаще всего забита. Да и не люблю я эти подземные стоянки. Слишком жуткие и мрачные.

Миссис Игер открыла замок на дверце.

— Присядьте здесь, если вы не против. Я храню все вещи Шоны в машине.

Я сел на пассажирское сиденье, она открыла багажник, потом захлопнула его и вернулась с небольшой коробкой, перетянутой желтой лентой, на которой было написано «Посуда».

— Я знаю, не нужно хранить все эти вещи здесь… Только мне нравится иметь их под рукой. Иногда в перерыв я беру сандвич и прихожу сюда, чтобы посмотреть на них. Доктор Йошимура говорила, в этом нет ничего страшного.

Она посмотрела на меня за подтверждением. Я кивнул.

Агнес достала из коробки маленький фотоальбом с обложкой из розового атласа и протянула мне.

— Шона в детстве.

Тридцать страниц фотоснимков, от младенчества до шестого класса школы. На большинстве из них была изображена красивая белокурая девочка, одна. Похоже, Шона Игер с раннего детства прекрасно понимала, какая поза для нее наиболее выигрышна.

Агнес тоже присутствовала на некоторых снимках, темноволосая, невыразительная. На нескольких старых и выцветших фотографиях стоял очень высокий светловолосый мужчина с лицом кинозвезды, которое немного портили торчащие уши. На фотографиях, где он и Агнес были вместе, оба родителя курили. Шона, окруженная любящими улыбками и табачным дымом.

— Отец Шоны? — спросил я.

— Мой Боб. Он работал дальнобойщиком, сначала на себя, затем на компанию «Вонс». Его убил пьяный водитель, когда Шоне исполнилось четыре года. Он даже не был за рулем — шел из туалета к своей машине на автостоянке в Айдахо. Шона не помнила отца: он не часто бывал дома. Но он был любящим мужем и отцом, смелым мужчиной. Боб не умел выражать свои чувства, хотя и грубого слова за всю жизнь я от него не слышала. И он обожал Шону, она похожа на него — ростом, цветом волос. В нем было шесть футов четыре с половиной дюйма, он играл в баскетбол в колледже. Шона доросла до пяти футов девяти дюймов. Во мне же всего пять и два.

Пока я изучал изображение Боба Игера, кое-что меня поразило. Я предпочел ничего не говорить и закрыл альбом. И получил другой, побольше, в синей обложке.

— Здесь собрано все, что связано с конкурсами красоты, — пояснила Агнес. — Статьи из местных газет о каждой ее победе. Когда Шона впервые увидела конкурс «Мисс Америка» по телевизору, то заявила: «Мама, я тоже так хочу». Ей было всего четыре годика.