Они пугали меня, но мне уже было не страшно. Я стискивала зубы и шагала дальше, рисуя на стенах и сосульках круглые знаки. Хотя зачем, я, в общем-то, уже не знала зачем – вряд ли можно было возвратиться этим же путём. Потом у меня кончилась краска в баллончике, и я выбросила его.

А потом лес внезапно оборвался. Я стояла на самом краю огромной пропасти. Не знаю даже, с чем можно было сравнить эту пропасть. Размерами с несколько футбольных полей и глубиной с девятиэтажный дом. Пропасть была заполнена красноватым призрачным светом и от этого выглядела весьма мрачно. Через пропасть текла река, и там, в глубине этой пропасти, впадала в море. Видимо, это было то самое море, о котором говорил тогда на мосту Жук. Вода в нём казалась чёрной, а на берегу возвышалось построенное из чёрных камней сооружение, описать которое я не могу даже сейчас. Пожалуй, больше всего это строение было похоже на огромную, закрученную против часовой стрелки спираль. В центре спирали возвышалось нечто, похожее на сложенный из высоких камней конус.

Такие спирали, сложенные из камней, я видела в книжке «Загадки Гипербореи». Там рассказывалось про исчезнувшую древнюю цивилизацию, обитавшую на берегу Северного моря и проникшую во все тайны мира. Так вот, эти гипербореи, они тоже выкладывали по берегам водоёмов спирали из камней, знали секрет полёта и могли менять маршруты китовых стад.

Я стала спускаться вниз, к спирали. Потому что Крысолов ждал меня там.

Я думала, что никто не знает, что под городом существует такая вот дыра. Что, если вдруг случится землетрясение, сюда, в эту дыру, запросто провалится цементный завод со стадионом. И тогда Крысолов выйдет наружу, он выйдет в мир. А может, он, напротив, погибнет от солнечного света.

Я шагала по грубо вырезанным в камне ступеням и весело насвистывала. Насвистывала я как раз ту самую песенку, которую бормотал Жук: «Идёт смерть по улице». Песенка эта почему-то действовала на меня ободряюще.

И вдруг я услышала. Вернее, почувствовала. Лёгкие колебания воздуха, совсем как тогда, когда Дэн и Жук полезли в эту трубу. Воздух подрагивал, тонко и медленно, будто где-то недалеко кто-то играл на ксилофоне.

Я вспомнила, как тогда Дэн и Жук быстро нырнули в эту самую трубу, совершенно меня не слушая, и я поняла, что эти вот зубодробительные колебания воздуха и есть песня Крысолова. Песня, которой он приманивал детей…

…Доктор потом мне объяснил, почему я слышала голоса, которыми Крысолов разговаривал со мной. Я всего не поняла, но то, что поняла, расскажу. Эти голоса, сказал доктор, он мог посылать прямо в мозг, а те звуки, которыми он заманивал людей в свои пещеры, мозг не мог воспринять. Их надо было слышать именно ушами.