Они уехали из Джексона, радуясь тому, что наконец-то побудут вдали от больницы и увидят Зика с Клариссой. Говорили о домашней еде, долгом ду́ше и своей удобной постели. Они поклялись друг другу получить удовольствие от следующих десяти часов, потому что их мучения только начинались.

Но расслабиться было сложно. Едва они отъехали от Джексона, зазвонил мобильник Рона. Это был судья Каллиган. Беседу он начал с подробных расспросов о состоянии Джоша, передал соболезнования всех сотрудников суда и пообещал заехать в больницу при первом удобном случае. Рон поблагодарил его, но вскоре почувствовал, что звонит судья не просто так, а по делу.

— Есть пара вопросов, Рон, — сказал Каллиган. — Но я знаю, что твоя голова занята сейчас другим.

— Так и есть.

— В общем, нет ничего действительно срочного, за исключением двух дел. Похоже, в деле по отравлению воды в Бауморе голоса разделились как четыре к четырем. Думаю, это неудивительно. Я надеялся, ты меня поддержишь.

— Мне казалось, Романо пишет заключение по этому поводу.

— Уже написал, как и Олбригтон. Все заключения готовы, и нам нужна только твоя поддержка.

— Я определюсь завтра.

— Отлично. И еще нас волнует вердикт по дому престарелых в округе Уэбстер. Голоса опять разделились как четыре к четырем.

— Отвратительное дело, — заметил Рон почти с омерзением. В очередном доме престарелых персонал практически забросил пациента, и в конце концов, когда его обнаружили, он лежал в бреду, в собственных испражнениях, покрытый пролежнями, его никто не кормил и не давал лекарств. Компания, владевшая заведением, заявляла об огромной прибыли, что удивило присяжных, когда выяснилось, как мало денег тратится на пациентов. Злоупотребления правами в домах престарелых были столь возмутительны, что Рона уже тошнило читать про них.

— О да. Настоящая трагедия, — сказал Каллиган, как будто способен был испытывать сочувствие.

— Полагаю, вы собираетесь отменить вердикт?

— Я не вижу здесь причин для привлечения к ответственности, да и компенсация непомерно высока.

За три с половиной месяца, которые Рон провел в суде, судья Каллиган никогда не видел причин для привлечения к ответственности по любому делу, связанному со смертью или серьезными травмами. Он считал, что присяжные глупы и их легко вводят в заблуждение хитрые юристы-судебники. А еще он считал своим святым долгом исправлять любую судебную ошибку (коей являлся вердикт в пользу истца) с высоты своего весьма изолированного от других людей положения.

— Я приму решение завтра, — снова сказал Рон. Дорин уже начала нервничать из-за звонка.