Они стояли и ждали, когда подъедет посланная за ними машина. По небу бежали тучки, погода хмурилась впервые за этот чудесный апрель. Да только он заканчивался.

– Всё равно дикость какая-то, – Ванга скривилась. – Средневековье! Запереть человека. А чего Форель?

– Расстроен. Собирается с ним поговорить. Иногда как наивный ребёнок.

– Ну, вы же вчера пиво пили, – с наигранным уважением отметила Ванга. – Наивный?

– Спросил, не прокатит ли незаконное удержание?

– А ты?

– В собственном дому с собственным мужем?

– Сухов, мужья иногда незаконно удерживают своих жён.

– Не кипятись! Лидер феминистской революции, – усмехнулся Сухов. – Только если от неё будет заявление.

– Так как же оно будет-то? Удобная ловушка, – фыркнула Ванга.

– Хотя Форель сам заявил, что она никогда так не подставит мужа. С заявлением, – пояснил Сухов. – Тем более… он могущественный человек, но сейчас какие-то проблемы, не совсем в фаворе… Форель вчера сказал, что за это ценит её ещё больше.

– Смотрю, в рыцарский клуб прямо вчера играли? – развеселилась Ванга; потом, подумав, сказала: – А вот если от кого из ближайших родственников заявление… А-а? Отец, мать…

– Родители у неё умерли, отец – ещё когда была совсем ребёнком.

Ванга дёрнула головой. Совсем незаметно. Сухов подумал, что Ванга тоже росла без отца.

– Ну, хорошо, – она развивала свою мысль. – Братья и сёстры, дядья и тётушки, кто-то ведь должен быть?!

– Ольга не общается со своей семьёй. Там какая-то сложная история.

– Как?!

– Так. Порвала с родными ещё в юности. Она не желает обсуждать своих близких даже с Форелью. Он и сам вчера дал понять, что вопрос деликатный. Поэтому и спросил, может, от него будет заявление, мол, они деловые партнёры всё-таки, самый разгар выставки.

– Сколько же вы вчера выпили! – восхитилась Ванга. – Деловые, значит… Да, он забавный, конечно.

– Не особо и выпили.