Что может быть в этом сундуке? — спросил смущенный граф, — кажется, его не открывали с того самого времени, когда мы поделили наследство старика Кейна.

Он брезгливо стряхнул с сундука пыль и, немного повозившись с ржавым замком, сбил его нетерпеливым ударом сапога и приподнял тяжелую крышку из кованого позеленевшего металла с изображением улыбающегося Пана, обнимающего смазливую козочку. Увидев лежащую в сундуке женщину в красном платье, граф сверкнул глазами, недовольно хмыкнул, дернул усом и невозмутимо провозгласил: «Приветствую, вас, контесса».

Женщина в красном ловко выскочила из сундука, поправила растрепавшиеся льняные локоны и презрительно отрезала: «Вы непроходимый идиот, граф! Это ловушка. Сейчас вас продырявят!»

В руках у графини блеснул жирным желтым перламутром маленький пистолет.

Раздался выстрел. Потом еще один. Графиня хотела убить двоих.

Граф упал, обливаясь кровью, женщина в красном пропала, сундук с грохотом захлопнулся.

Пуля попала графу в горло. Вторая засела в гобелене с изображением Леды и лебедя по мотивам картины Понтормо. Прямо в разбитом яйце.

Бледная как смерть графиня пошла звонить в полицию, зашнуровывая на ходу корсет трясущимися руками. По дороге к телефону, стоящему на ломберном столике в библиотеке, она споткнулась и упала на лежащую рядом со статуей средневекового рыцаря, усеянную длинными острыми шипами, булаву. Один из шипов проткнул ей грудь. Другой — печень.

Когда она затихла, рядом с ней появилась женщина в красном.

Она сорвала с тонкой шеи мертвой графини серебряный медальон, открыла его и истерично захохотала, глядя на выпрыгнувшего из него изумрудного лягушонка.

ХУМЕНТАШИ

ХУМЕНТАШИ

Алексей Юрьевич не любил своей комнаты в санатории. Несмотря на уют, несмотря на огромное окно, балкон, книжную полку и телевизор. После инфаркта он почти не читал — путались строчки перед глазами, путались и мысли, протестующие против диктата чужих слов. И телевизор не смотрел — не мог понять, о чем они говорят, эти новые для него люди.

Чего они все хотят? Неужели они надеются на то, что тысячелетнее холуйство может в один прекрасный момент взять и кончиться? Жили-жили в темном царстве, а потом хоп… и вышли в свет.

Алексей Юрьевич боялся, что все эти перестроечные разговоры — только блеф, прикрытие, а на самом деле они пытаются выпытать из него что-то тайное, постыдное, страшное…

Не скажу, не скажу, твердил он про себя невидимым собеседникам. Не узнаете, скоты, ничего вы не добьетесь, хоть все зубы выбейте.

Зубы ему выбил в пятьдесят втором, на допросе по делу врачей кровавый карлик Рюмин. С тех пор Алексей Юрьевич жевал вставной челюстью.