— Ты мог бы свалить раньше, — послышался голос. — А теперь уже поздно.
— Что ты сказал?
— Что ты сказал?
— Что ты можешь свалить, пока не поздно.
— Что ты можешь свалить, пока не поздно.
Голос доносился из-за заграждения возле самой кромки океана. Сначала Томас не мог ничего различить в темноте — только огромные волны, накатывающие на понтонный мост. Он слышал их глухие ритмичные удары, ощущал их совсем близко, у самых своих ног. Словно какое-то морское чудище шевелилось в волнах, глухо ворча. Томас невольно подумал, достаточно ли прочны опоры моста. Потом он увидел силуэт.
Голос доносился из-за заграждения возле самой кромки океана. Сначала Томас не мог ничего различить в темноте — только огромные волны, накатывающие на понтонный мост. Он слышал их глухие ритмичные удары, ощущал их совсем близко, у самых своих ног. Словно какое-то морское чудище шевелилось в волнах, глухо ворча. Томас невольно подумал, достаточно ли прочны опоры моста. Потом он увидел силуэт.
Большой Боб стоял там, у самой воды.
Большой Боб стоял там, у самой воды.
— Эй! — крикнул Томас. — Ты совсем сдурел? Ты…
— Эй! — крикнул Томас. — Ты совсем сдурел? Ты…
— …гребаный психопат!
— Ты находишь? — спросил Сет.
Он появился из бокового коридора, одетый в камуфляжный комбинезон. Обведя небрежным жестом окружающую обстановку, он добавил:
— Ну и как тебе мой небольшой спектакль?
Очередная неоновая лампа, взорвавшаяся под потолком, просыпалась на пол дождем осколков.
— Я бы сказал, осветитель из тебя хреновый.
— Не слишком вежливо. Я проделал огромную работу. Посмотри-ка.