В этот момент не хватает только одного, и я стараюсь не зацикливаться на возможности того, что он никогда не сможет стать частью этого.

После того, как мы с Авой разделяем наш момент, я показываю ей дом. Она смотрит на все широко раскрытыми глазами. Она кажется такой же благоговейной, как и я, когда приехала сюда. Это не просто обычный дом. Это дом, который я никогда в жизни не смогла бы себе позволить.

— Знаю, что сначала будет немного странно, но я хочу, чтобы ты приходила ко мне за чем угодно, хорошо? Мы можем изменить все, что тебе не нравится.

Она улыбается, ее глаза все еще бегают по сторонам, впитывая все. Наконец, она сдвигается, оглядываясь на меня. Ее взгляд скользит по мне с головы до ног, и останавливается на моих волосах.

— Мне нравится.

Я улыбаюсь.

— Спасибо. Но я думаю, что твои лучше.

Мое сердце замирает, когда она улыбается, потому что, опять же, это похоже на отражение в зеркале прошлого. Она так похожа на нас с сестрой, когда мы были в ее возрасте.

— Так, значит, только мы вдвоем?

Улыбка на моем лице немного тускнеет от этого вопроса.

— Да, милая. Это нормально?

Она улыбается, успокаивая меня.

— Да. Мы можем поиграть в моей комнате?

Я смеюсь, радуясь, что ее больше интересует ее комната здесь, чем что-либо еще. Мы идем по коридору в ее комнату, и я позволяю ей тянуться к тому, чего она хочет. У База была комната, заполненная книгами, одеждой и всем необходимым, а также несколькими дополнительными вещами, но я прошла лишнюю милю и добавила еще несколько основных вещичек, без которых, как я знала, мой девятилетний ребенок никогда не сможет жить. Она совершенно удивляет меня, когда направляется к месту красок. Она машет мне рукой, и с набухающим, счастливым ощущением в груди я занимаю свое место рядом с ней на полу и начинаю рисовать. Она прирожденная художница и вдобавок творческая натура.

В тот вечер я узнала довольно много о своей приемной дочери. Она гораздо больше похожа на меня, чем я себе представляла.