Кейл в свое время не подумал о том, что могут потребоваться дополнительные средства. И начально собранный капитал показался ему более чем достаточным. Но он ошибся.

Когда было объявлено о необходимости внести еще тридцать пять тысяч долларов, Кейл был потрясен, но из колеи его это не вышибло. По его прикидкам, десять тысяч они могли занять у родителей Джоанны, еще на двадцать тысяч продать что-нибудь из того, что было у них в доме, а наскрести остающиеся пять тысяч как-нибудь бы удалось.

Единственной трудностью во всем этом была Джоанна.

Она с самого начала была против того, чтобы он связывался с «Высокогорными инвестициями». Она утверждала, что ему это не по средствам и что вообще ему давно пора прекратить изображать из себя крупного финансового воротилу.

Но он ввязался, и теперь надо было выкладывать дополнительную сумму, а Джоанна упивалась своим отчаянием. Не явно, конечно. Для этого она была достаточно умна. Она понимала, что поза мученицы для нее гораздо выгоднее, чем поза гарпии. Она никогда не упрекала его прямо – дескать, «я же тебе говорила», но этот упрек и самодовольная уверенность в своей правоте постоянно читались в ее взгляде, постоянно чувствовались в том, как она обращалась с ним.

Наконец он сумел-таки уговорить ее перезаложить дом и взять в долг у ее родителей. Добиться этого было не просто.

Он улыбался, согласно кивал, с готовностью принимал все ее елейные советы, терпел язвительные замечания. Но он дал себе твердое обещание, что в конечном счете отплатит всем той же монетой. Точно так же ткнет их мордами в такое же дерьмо, какое они заставляли сейчас глотать его самого. Когда «Высокогорные инвестиции» принесут ему потрясающий успех, он заставит всех их приползти к нему на коленях. И прежде всего Джоанну.

Потом, к его ужасу, пришло второе извещение, гласившее, что каждый из семи партнеров должен внести дополнительную сумму. На этот раз она составляла сорок тысяч долларов.

Он мог бы найти и эти деньги, если бы только Джоанна искренне захотела помочь ему преуспеть. Она могла бы взять эту сумму из фонда. Когда через пять месяцев после того, как родился Денни, умерла бабушка Джоанны, то почти всю недвижимость, которая у нее была, – на пятьдесят тысяч долларов – старая карга оставила в виде фонда своему единственному правнуку. Джоанна же была назначена главной распорядительницей этого фонда. Поэтому, когда от «Высокогорных инвестиций» поступило второе дополнительное извещение, она вполне могла взять сорок тысяч долларов из фонда и заплатить требуемую сумму. Но Джоанна отказалась это сделать. Она тогда заявила: «А что, если придет еще и третье извещение? Ты потеряешь тогда все, Флетчи, абсолютно все, что у тебя есть. И Денни тоже потеряет почти весь фонд». Он попытался убедить ее, что третьего вноса не потребуется, что его не будет. Но, разумеется, она не желала слушать никаких его доводов, потому что на самом-то деле и не желала ему успеха, потому что на самом деле она хотела, чтобы он разорился, оказался бы униженным, потому что на самом деле она хотела добить и сломить его.