Богдан вспомнил, как подбили их БМП. Все происходило именно так, как описывал Леонид. И его тоже ждали пули, либо Креста, либо еще кого-то, если бы не задержавший его приступ кашля и Куренчук, сообразивший прикрыться задней бронированной дверью БМП. Он вновь бросил неприязненный взгляд на брата:

– Горд небось, героем себя чувствуешь?

– Ничуть. Хоть эти три месяца в плане жизненного опыта дали мне больше чем вся предыдущая жизнь, но лучше бы я всего этого как раньше не знал, так и сейчас бы не знал. Я бы никогда вообще не сознался, где я был и что делал. Это ты меня подначками своими достал, вот я и не сдержался. Пойми Богдан, все, что там случилось все эти ваши и наши подвиги полная бессмыслица и глупость. Да и воевать, как я посмотрел, там особо никто не рвался, – Леонид огляделся, не слушает ли кто их.

Но основная масса пассажиров полупустого автобуса спали и лишь единицы, так же как они, негромко разговаривали друг с другом, или по телефону. И Лариса, откинувшись на спинку сиденья, характерно дышала во сне и на ее губах блуждала какая-то загадочная улыбка.

– Как же никто не рвался, а этот твой Крест? Он то, небось, кайф ловил, когда кровь лил? – от переполнявшей Богдана злости он даже задохнулся, что вызвало новый кратковременный приступ кашля. – Нас-то небось укропами, бандерами называли и ты тоже?– Богдан утирался платком.

– Да называли, и я называл. А как же иначе в такой компании. Вы-то нас колорадами, ватниками, сепорами называли, и ничего. А вот что касается кайфа… Нет, Креста просто азарт боя захватывал. Тут у него действительно чуть крышу не сносило. Убивал действительно легко, как работу делал, но без ненависти какой-нибудь. Знаешь, как в западных фильмах иной раз показывают: убивают и тут же говорят – ничего личного. Кого он по-настоящему ненавидел так это кавказцев. Вот когда он их убивал, то действительно испытывал истинное удовольствие. У него с ними, еще когда он срочную служил, терки были. А в Донбасс он приехал, чтобы как он выразился, форму не потерять, потренироваться, боевые навыки вспомнить. Он не сомневался, что с Кавказом все одно когда-то война будет и постоянно готовился к ней. Странный конечно он был, Крест. Но ко мне очень хорошо относился, не знаю за что. И я его уважал…

Богдан устало откинулся и прикрыл глаза, явно не желаю более этот разговор продолжать. Вскоре он задремал, а Леонид все гадал, правильно ли он сделал, что раскрылся перед братом, и в конце концов дрема овладела и им…

В Воронеж приехали ранним утром. Богдан вел себя будто и не случилось того ночного разговора. Напротив, едва Лариса отошла, Богдан заговорил просительным тоном: