— Джек, ты ворчишь, как Мадлен, — Кэрол захихикала, окончательно развеселившись, и даже почувствовала себя лучше.

— Какая еще Мадлен?

— Старушка одна. Когда я была маленькая, она все время меня ругала, если я не хотела тепло одеваться. И, мне кажется, что я даже помню, как она мне говорила что-то о рождении детей, как ты сейчас.

— Ты, наверное, была очень непослушной девочкой. И такой и осталась! Управы на тебя нет. Будь ты моей женой, я бы вправил тебе мозги.

— Запретил бы носить юбки?

— Не только.

— Кошмар какой! Слава Богу, что я не твоя жена! Ой… я что-то не то сказала, да? Ты обиделся?

— Нет, я с тобой полностью согласен. Слава Богу, что ты не моя жена. Слава Богу, что у меня вообще нет жены.

— Ты женоненавистник, что ли?

— Ужасный!

— Ну, и зря. Все равно придется когда-нибудь жениться. Могу тебя утешить — хороших женщин больше, чем ты думаешь. Только тебе нужно выбирать не хорошую, а ту, у которой будут стальные нервы и железное терпение — то, чего нет у тебя. Тогда вы уживетесь.

— Намекаешь на то, что я такой невыносимый?

— Нет, Джек, что ты! Я о том, что твоей жене придется постоянно сражаться с соперницами за такого привлекательного мужа. Ты совсем не невыносимый, ты — просто Божий одуванчик.

Джек рассмеялся.

— Я не понял, ты смеешься надо мной и хочешь поддеть, или подлизываешься?

— Почему же смеюсь? Разве ты не согласен с тем, что ты — Божий одуванчик?

— Ну, надо над этим подумать, — он почесал затылок. — Наверное, ты права. Я — Божий одуванчик, беленький, пушистенький, и только притворяюсь ядовитой колючкой. Поэтому, я отдаю тебе свой пиджак. Накинь.

— Не надо. Говорю же, мне не холодно.

Он набросил ей на плечи пиджак и плотно запахнул на груди так, что она не могла пошевелить руками.

Наклонившись к ее лицу, он улыбнулся.