— Выгнали? Почему? — удивился Рэй.

— Ну, они сказали, что я испортил «грушу», — ломаясь, признался с неохотой Патрик и, помявшись, добавил. — А еще я сломал одному мальчику руку.

И тут же, подняв на Рэя жалобный умоляющий взгляд, принялся поспешно оправдываться.

— Я же нечаянно! Я не хотел! Нас просто учили одному приему, и я просто правильно его выполнил, нельзя же за это выгонять!

— Ломать кости противнику можно в уличной драке, а не на тренировке, — сурово оборвал его Рэй. — Разве ты этого не понимаешь?

— Понимаю, конечно, понимаю! Говорю же, я нечаянно! Так получилось, понимаешь? Хочешь, я покажу тебе, как так получилось?

— Нет уж, спасибо, только поломанных рук мне и не хватало, — буркнул Рэй, но уже ласково. — Нужно же быть осторожным, Рик.

— Я буду осторожным, очень осторожным! — горячо пообещал мальчик. — Но тренер сказал, чтобы я привел отца. Рэй, пожалуйста, поговори с ним, как будто ты мой папа. Они не догадаются, что ты обманываешь, ведь они и так думают, что ты мой папа, потому что ты меня туда записал и все время привозишь туда и забираешь. Если папа узнает, он опять заставит меня ходить к психиатрам, а я не хочу, я же нечаянно!

Подбежав к нему, Патрик обнял его и жалостливо всхлипнул.

— Ладно, не ной, разберемся. Когда тренер сказал приехать?

— Немедленно.

Вздохнув, Рэй поднялся с кресла.

— Что ж, тогда поехали.

— Он сказал, чтобы ты приехал один, без меня.

— Почему?

— Сказал, взрослый разговор, не для моих ушей.

— Уж не собрался ли он меня побить? — ухмыльнулся Рэй. — Ты мне все рассказал?

— Да.

— Поехали, посидишь в машине.

Тренер встретил Рэя довольно дружелюбно и учтиво. Это был мужчина маленького роста, худощавый, но очень энергичный и подвижный. В его маленьком кабинете на стене висели многочисленные награды, которые Рэй, усевшись на предложенный ему стул, стал с любопытством разглядывать и пришел к выводу, что у этого спортсмена была неплохая карьера и достойные уважения достижения и победы. Рэй почувствовал легкую зависть и горькую досаду от того, что его мечты о большом спорте так и остались только мечтами, а имеющиеся у него награды за первые места в соревнованиях по серфингу показались ему самому жалкими и ничего не значащими. Его жизнь не удалась, он убеждался в этом все больше и больше. Он считал, что если не осуществились мечты, то жизнь не удалась. Не удалась, если живешь не так, как тебе хотелось бы, занимаешься не тем, о чем мечтал. Он был очень энергичным, выносливым, сильным, здоровым, имея все задатки для того, чтобы стать отличным спортсменом, он был рожден для спорта и любил его, и просиживает штаны в офисе вместо того, чтобы покорять вершины олимпа. Он знал, что сам виноват, потому что из-за своей лени и легкомыслия растратил свою молодость впустую, на безделье, на развлечения, на женщин, зарыл свой талант в землю, как говорится. А теперь, впервые в жизни оглянувшись назад, он вдруг это понял. Понял, что и он и его жизнь — пустое место. Он жил одним днем и ему это нравилось, он не хотел жить иначе, и теперь оказалось, что вся его жизнь состоит только из этих бессмысленных, ничего не стоящих, одинаковых и канувших в небытие дней. Что он будет рассказывать о себе своим детям, если они, конечно у него когда-нибудь появятся? О своем распутстве? О том, как трахал женщин, проматывал деньги, заработанные женой, сидел у нее на шее, он, молодой, здоровый и не глупый мужик? О своем эгоизме, бесконечных обманах, о том, что жил только для себя и любил только себя? О том, как однажды очнулся, прозрел, да поздно было? Промотал он свою молодость, а может быть, и всю жизнь.