— Нет, про чемпиона.

— Правда. Только он тебя исключил. Из-за твоих проделок.

Мальчик поник.

— Тогда он соврал. Настоящих чемпионов не выгоняют из-за того, что они пошутили.

— Это шутка нелепая и страшная, Рик. И дело не только в этой «груше», — и вдруг его осенило. — Рик, ты любишь ужастики и боевики?

— А кто ж их не любит?

— А твои эти все проделки — уж не подражания ли этих фильмов, а? Тебе хочется быть крутым парнем, которого все боятся и который любит ломать кости всем подряд? Поэтому ты все это делаешь? Поэтому таскаешь с собой нож? Скоро, стало быть, начнешь разгуливать с пистолетом и мочить всех «плохих парней», попадающихся у тебя на пути?

На губах Патрика промелькнула едва уловимая и совсем не детская улыбка, насмешливая и неприятная. Так бы улыбнулся сам Рэй, если бы ему, взрослому человеку, сказали то, что он только что сказал мальчику. У Рэя снова неприятно сжалось сердце от жутковатого и нелепого ощущения, которое у него иногда появлялось и которое сегодня он почувствовал, как никогда, что детская невинность и непосредственность, что сам этот крошечный малыш, как будто был маской, за которой скрывалось что-то совсем другое. Ему часто казалось, что Патрик притворяется и хитрит, пользуясь своим невинным возрастом, как если бы взрослый человек вдруг превратился в ребенка и умело этим пользовался в своих целях. Было очевидно, что Патрик умственно и морально старше своего возраста, но ведь не может же быть, чтобы настолько! Вот и сейчас. Разве может пятилетний ребенок так улыбнуться, насмехаясь над наивностью взрослого человека? Или Рэю это только показалось? Конечно, показалось, иначе и быть не может. Потому что ребенок опустил голову и смущенно покраснел.

— Покажи мне мальчишку, который не хотел бы быть похожим на героев из фильмов и комиксов, — буркнул он. — И скажи, что сам не был таким.

Рэй смягчился, чувствуя, как отлегло от сердца. Ребенок, всего лишь ребенок, здоровый и нормальный, только с обостренной жаждой подражания и находящийся под воздействием телеэкранов и ярких фантастических комиксов. Как губка, впитывающая воду, опоганенную нечистотами. Он не жаждет насилия, он всего лишь ему подражает, потому что режиссеры умеют сделать из него красивое и благородное зрелище, создавая этаких крутых парней, непринужденно ломающих кости и стреляющих в людей, умудряясь превращать убийц в героев, достойных восхищения и одобрения. И дети, насмотревшись на это все, начинают думать, что если они будут вести себя также, то их тоже будут уважать. Что сломать другому мальчишке руку — это круто. Что тебя боятся — тоже круто. Круто носить с собой нож. Круто ни во что не ставить взрослых и давать им отпор. И Патрик живой тому пример. Он самый обычный и типичный мальчишка. Он не нуждается в психиатре, а всего лишь — во внимании взрослых, которые бы научили его воспринимать и понимать мир таким, какой он есть на самом деле, а не таким, как показано в ужастиках и боевиках.