— Жаль, что для того, чтобы ты мне поверил, мне придется умереть.

— Не придется. Ты не умрешь. Я тебе обещаю. Если надо будет, я сам тебя прикончу, но казнить не позволю. Это слишком, даже для тебя после всего, что ты натворила. К тому же, это плохо скажется на моей репутации… а я теперь ей очень дорожу, — он улыбнулся, но она не ответила на его улыбку, смотря на него невыносимым, каким-то страшным взглядом… как будто ее уже действительно приговорили к смерти. Никогда он не видел у нее в глазах такого выражения. Такой боли. Не выдержав, он отвел взгляд. Она больше не обвиняла его, не упрекала, необычно тихая, подавленная, как будто смирившаяся со своей страшной участью, которую сама себе выдумала. Но она смотрела на него так, словно это он ее убивал. Она на самом деле верила в то, о чем говорила. Что он — ее враг, ее убийца. Тот, кто ее уничтожал, кто обрек на смерть. Похоже, он все-таки перегнул. Перестарался. Ему совсем не хотелось, чтобы она так считала. Так к нему относилась. Как бы потом не пришлось доказывать обратное. Ничего, он ее вытащит, подлечит, и она снова ему поверит, станет доверять. Поймет, что, несмотря ни на что, он на самом деле никогда ее не предаст по-настоящему, не бросит. Что он просто ее проучил. Наказал за то, как поступила с ним. И все. Что он может быть с ней жестким и беспощадным… но не настолько, как она думает. Что он ей не враг. И никогда им не был. Что любит ее, чтобы ни говорил и ни делал.

Разглядывая ее, Джек остро ощущал, как сильно соскучился, как ему ее не хватает. Знала бы она, что он мучает себя не меньше, чем ее, не смотрела бы на него с такой горькой обидой. Как тогда… когда выгнал ее после их первой долгожданной близости, наказав за свою обиду. И только после этого, очистившись от своих обид, дав сдачу, он успокоился. И сейчас ему необходимо было потушить огонь внутри, боль, обиду, неприязнь… дать сдачу, очиститься от них, и только тогда он сможет попытаться снова принять ее… их любовь. Начать сначала. Иначе он не сможет. Он никогда не мог остаться безответным. Это было не в его силах. Ему всегда необходимо было ударить в ответ, ударить так, чтобы это его удовлетворило и успокоило. Так, чтобы почувствовать жалость, только жалость к его обидчику могла затушить в нем эту непреодолимую жажду мести. Но сейчас ему этого было мало, ему нужно было ее сожаление, раскаяние. Хотел увидеть, что она нуждается в нем, что хочет все исправить, наладить, снова его любить, быть с ним. А как раз ничего этого он в ней и не видел. И он не знал, что его больше бесит — ее измена или то, как она ведет себя сейчас. Когда он изменил, он себя так не вел. Он просил прощения, каялся, старался все исправить и наладить… А ее наглость и упрямство выводили его из себя. Вот и получила. Сама виновата. Это не он ее наказывал, она сама себя наказывала.