Я в стельку трезвый и запредельно пьян

В шутку убит, по-настоящему жив

Искусно предан теми, кому верил,

Но по-прежнему предан тем, кто верит мне…

Я ещё раз пропел припев и замолчал. Из-за этой тяжёлой песни на меня вновь наваливалась тоска и грусть. Я отложил в сторону гитару и поднялся на ноги. Мне надо было немного прийти в себя и подумать, чтобы продолжить играть на гитаре. Но я даже не успел и шага сделать от стула, на котором сидел, как тут скрипнула дверь моей комнаты.

— Макси, ты прости, что я отвлекаю, — раздался папин голос. — Я просто услышал, что ты играешь на гитаре. Я хотел тебе предложить…. Может быть, ты хочешь поиграть на гитаре и попеть вместе со мной? — нерешительно предложил папа.

Я повернул голову в сторону двери. Папа уже не первый раз предлагал вместе поиграть на гитаре. Но мы больше не могли вместе играть на гитаре, как бы это ни было ужасно. У нас теперь были разные музыкальные предпочтения. Я играл и пел свою музыку, а папа пел также христианские песни, которые у меня петь не было желания. Поэтому мы не могли больше петь дуэтом. Конечно, это было немного грустно, ведь я любил петь с папой, и мне нравилось, когда мы оба играли на инструментах, но больше мы не могли делать это вместе. Мы могли делать это только по отдельности. Но папа будто бы не хотел в это верить и до сих пор постоянно пытался звать меня вместе петь, и каждый раз мне приходилось ему отказывать. Понятное дело, он из-за этого расстраивался. Да, я не хотел его расстраивать, но выбора у меня не было. Если я ему не смогу отказаться один раз, то потом он будет приставать ко мне ещё настойчивее. Поэтому надо было стойко стоять на своём.

И сейчас я, глубоко вздохнув, опять сказал:

— Нет. Я не хочу. Я хочу поиграть на гитаре один! Понятно?

— Понятно, — грустно вздохнул папа. — Ты поёшь такие грустные и тяжёлые песни…. Тебе самому не становится тяжело от этих песен?

— Мне они нравятся, — отрезал я. — А тебе что не нравятся песни, что я пою?! Тогда можешь не слушать!

— Я не говорю, что они мне не нравятся. Просто они грустные… — повторил папа. — Ладно. Не буду тебе мешать. Если передумаешь, я внизу.

— Не передумаю! — проговорил я, но уже в спину папе, так как он ушёл и закрыл за собой дверь.

Я вновь вздохнул и вернулся на своё место. Пару минут я просто так сидел, вспоминая, как здорово было, когда мы с папой вмести пели и играли на инструментах. Я немного скучал по этому времени, но оно ушло, и сейчас всё было по-другому. Надо было с этим просто смириться. Я покачал головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей и больных воспоминаний. Мои руки потянулись к гитаре. Я опять взял её в руки и начал наигрывать мелодию одной из своих песен. Надо было продолжать играть на гитаре. От размышлений легче не станет, а так хотя бы получалось ни о чём не думать и так быстрее пролетало время. Поэтому я как можно скорее начал играть на гитаре.