Я приезжала в Марли пару лет назад, однако ходить пешком от автовокзала до дома мне доводилось еще в ту далекую эпоху, когда смартфонов не было и в помине. Теперь же, обратившись к помощи навигатора, я отправляюсь в путь.

Два года назад я прикатила сюда на собственной «тойоте», лучась самодовольством счастливчика, которому удалось сбежать из этой дыры, и тогда признаки процветания крохотного провинциального городка даже вызвали мое снисходительное одобрение. Марли обзавелся собственным «Уолмартом» [2] – ух ты, здорово! Появление в городе нескольких заведений популярной сети ресторанов быстрого питания тоже знаменует, по всей видимости, небывалый прогресс, пришедший наконец и в наши края. Ведь теперь люди, с которыми мы вместе учились в школе, – те из них, кто по-прежнему живет в Марли, – обрели возможность полакомиться двойным бургером с котлетой на растительной основе, имитирующей вкус говядины.

У меня имелись симпатичная квартирка в районе Розмон [3] и престижная работа в местном информационном агентстве – да-да, большое спасибо, что поинтересовались. Однако после того, как я провалила последний грандиозный проект и подкаст признали неперспективным, агентство посчитало, что наше сотрудничество подошло к концу. Денег, вырученных от продажи «тойоты», хватило только на оплату полутора месяцев аренды несообразно дорогой однокомнатной квартиры. Счет за мобильную связь был просрочен, а за билет до Марли – 38 долларов – пришлось заплатить кредиткой. Так что теперь небольшие лавочки, магазинчики и фермы, доставшиеся некоторым из моих одноклассников от родителей в качестве семейного бизнеса, уже не кажутся мне таким уж унылым наследством. Все, к чему могу вернуться я, – «особняк» О’Мэлли: щитовой домик с гостиной и двумя спальнями на окраине Марли, который моя мать Лора унаследовала от своих родителей.

– Ничего личного, дорогая, – сказала мне начальница в отделе информации и пожала плечами. У нее был обманчиво мягкий голос, энергичный характер женщины-босса и дорогая модная стрижка. – Просто эта тема неинтересна нашей целевой аудитории – молодым горожанам, живущим в Монреале. История о пропавшей деревенской девочке, случившаяся задолго до их рождения, – нет, это не актуально.

Я хотела заметить, что никто так не считал, когда руководство отдела давало зеленый свет моему проекту. И если бы подкаст имел успех, Модная Стрижка без тени сомнения присвоила бы все лавры себе. Но поскольку затея провалилась, она предпочла как можно скорее спихнуть ответственность на того, кто плюхнулся в лужу, и отскочить в сторону, пока грязные брызги не заляпали новенькие туфли за семьсот долларов. Ровно в тот момент, когда боссы сочли проект провальным, идея подкаста стала полностью моей – от начала и до самого конца. Однако дело вовсе не в отсутствии интереса у целевой аудитории, ведь передача, сделанная в Квебеке на местном материале и посвященная расследованию настоящего преступления, обещала стать хитом. Но только если бы – ах, если бы – в этой истории имелись хоть какие-нибудь зацепки. Как верно заметила Модная Стрижка, бо́льшая часть моих рассуждений – лишь пустые домыслы. Ни одной правдоподобной версии, ни единого доказательства – ничего.