Охрана и другие военизированные службы. У него был длинный список людей, которым нужна была помощь в освобождении.

Я хотел помочь, но не хотел, чтобы это касалось денег.

Когда наш бывший наводчик передовой авиации попросил меня помочь Тому Куперу, я решил, что это то, чем я хочу заниматься. Я позвонил своему другу, Такигаве Кену, и спросил, не хочет ли он присоединиться ко мне.

«Я не знаю, сможем ли мы пробраться сквозь эту толпу»,

Такигава Кен говорит.

У ворот стоят морские пехотинцы с винтовками. В двадцати метрах дальше по дороге талибы установили контрольно-пропускной пункт. Теперь у них шестьдесят семь контрольно-пропускных пунктов в ключевых точках вокруг Ха-Киа. Они не дают американцам добраться до аэропорта. Задерживают афганцев, известных своей работой на коалиционные силы. Госдепартамент покинул посольство в такой спешке, что оставил диск, полный имён, фотографий, адресов и биометрических данных всех наших сотрудников. Всё это досталось Талибану.

Я осматриваю здания к югу от ворот. На крышах — снайперские команды. Не наши. Талибан разместил собственные группы наблюдения, чтобы контролировать подходы.

Эта операция — просто мудак. Мы должны контролировать это пространство. В настоящей операции по эвакуации некомбатантов (NEO) 82-я воздушно-десантная дивизия контролировала бы боевое пространство на расстоянии клика во всех направлениях. Снайперы вели бы наблюдение. Боевые корабли постоянно патрулировали бы воздух.

Это если бы операцией руководили военные. А здесь — Госдепартамент. Они относятся к аэропорту как к посольству, где безопасность начинается у стен здания. Это кончится плохо.

Американцы и Талибан общаются, но не обязательно сотрудничают. Госдепартамент ссылается на наши

«Партнёры Талибана». На земле все гораздо более…

Циничные. Они помогают нам, когда им это удобно, когда помощь способствует их повествованию.

«Проезжайте», — говорит сержант морской пехоты у ворот.

«Мы поговорим с хаджами, но, похоже, это нехорошо».

Гуль проезжает через ворота, и часовые закрывают их за нами. Теперь мы стоим перед блокпостом Талибана. Сержант морской пехоты и переводчик подходят ближе и вступают с Талибаном в разговор. Много машут руками. Много уговоров, немного переговоров, пара угроз.

«Они нас пропустят», — говорит Гуль.

«Как? За этим блокпостом двадцать тысяч человек».

Словно отвечая мне, лидер Талибана что-то кричит своим людям. Один из них поднимает АК-47, поворачивается и выбрасывает магазин в толпу.

Люди кричат и бросаются в панику. По меньшей мере семь человек в первых рядах — мужчины, женщины и дети — падают замертво или ранеными. Кровь хлещет из их ран, рекой течёт по улице и стекает в канаву.