Из темноты вышел незнакомец. Его лицо скрывалось в тени, зато Грейс отчетливо разглядела блеснувшее в свете луны лезвие. Совершив резкое движение вперед, убийца нанес удар ножом, затем еще один, и еще…
На экране крупным планом появились окровавленные руки. Кровь, много крови… Раненый вскрикнул, попытался позвать на помощь, а затем сцену накрыла тьма.
Прошла секунда, и вновь перед глазами Грейс возник переулок, вновь застучал дождь.
– О нет… – всхлипнула она, склонилась над старым другом и зашептала: – Так не должно было случиться… Я пыталась тебя выручить…
Разумеется, Реми ее не слышал. На его закрытые веки капнула слезинка, а затем по обе стороны кровати встали два неслышно приблизившихся охранника. Один надвинул на глаза Реми металлический экран, другой вежливо взял Грейс за руку.
Теперь помочь Реми она ничем не могла.
В дверях появился Конрад.
– Вам пора.
– Нет, Конрад, пожалуйста…
Не обращая внимания на ее мольбы, он кивнул охранникам.
Грейс взяли за вторую руку и повели прочь из палаты. Она сопротивлялась, и ее поволокли силой, крепко сжав железными пальцами предплечья. Грейс попробовала вывернуться из захвата, сделала рывок в одну сторону, в другую, брыкалась и кричала, но ее упорно тащили к двери.
– Реми! – не переставая визжала она.
В голове у нее раз за разом крутились его слова, произнесенные в детстве, в тюремной камере:
Грейс же оставила Реми в одиночестве, в самом страшном месте на земле.
Ее выбросили на тротуар у здания «Януса», и она рухнула на асфальт – измученная и опустошенная. Частичка души навсегда осталась в «Сибири»; ее призрак будет вечно лежать на койке рядом с Реми, погрузившись в смертный сон.
Дома Грейс встретил насыщенный аромат чеснока и душистых трав. Дэн колдовал на кухне, напевая под музыку.
Решил поужинать без нее? Еду приготовил на одного…
Усевшись за стол, он налил себе бокал душевного модулятора и, добавив немного соевого соуса, принялся за приготовленное в воке жаркое. Грейс вдруг ощутила страшный голод. Как же много значила еда в создании домашнего уюта…