– Мама, просыпайся!
Грейс повернулась к двери.
– Привет, киска, – вздохнула надзирательница Кейн и вдруг остановилась как вкопанная. Не отрывая взгляда от мамы, крикнула: – Лотти!
Какой странный у нее тон… Совсем не такой, как обычно.
– Иду, надзирательница! – прозвучал из коридора мелодичный голос соседки.
Появившись на пороге, она тоже замерла, и ее глаза испуганно расширились.
– Забери ребенка, – тихо приказала Кейн.
– Реми уже с утра о тебе спрашивал, – зашептала Лотти, поднимая Грейс с койки.
Мамина рука тяжело упала на одеяло.
Реми спрашивал? Можно подумать! Он тот еще соня.
– Хочет тебе кое-что показать, – продолжала бормотать Лотти, нежно прижав Грейс к теплой мягкой груди. – Паука, Грейси! Самого большого паука в нашем блоке. Давай-ка поспешим, не то он удерет!
Надзирательница Кейн хрипло заговорила в свою рацию.
Лотти впихнула Грейс в свою камеру и метнулась обратно в коридор. Реми поднял голову: волосы взъерошены, лицо заспанное, помятое, как и наволочка подушки.
– Что такое?
Открыв один глаз, он медленно уселся на кровати, оперся спиной о стенку и подтянул колени к груди.
В их блоке завыла сирена, заглушив завывания Лотти. В коридоре начали собираться женщины.