В тот год в гостиной оставалось достаточно места для больших подарков, поэтому и елка нужна была небольшая. Я уже знала, что нам подарят: папа сделал в мастерской невероятно красивую детскую машину, на которой можно было ездить, а мама сшила для нее пару красных подушек.

Мои родители всегда делали подарки своими руками. Поэтому откуда мне было знать, что другим детям подарки покупают в магазине. Но мне было уже хорошо известно, что люди заводят детей, а дети получают подарки. Мы с Карлом были совсем не похожи на обычных детей. Мы просто радовались тому, что получали. Больше всего мы радовались папе и маме. Ладно, Карл иногда на них сердился, только не мог объяснить – почему.

Главной новостью того Рождества стала смерть бабушки. С нами такого раньше не случалось, да и с ней – тоже. Во всяком случае, когда она сидела с нами в гостиной в зеленом кресле и не моргая смотрела на елку, выглядела она очень удивленной. Наверное, ей понравилось мое плетеное сердечко из коричневой бумаги, и она рассматривала его. Это бабушка научила меня плести такие сердечки, еще до того, как она сказала папе все то, чего ей совершенно не следовало говорить.

В тот вечер мы решили, что, прежде чем бабушка отправится дальше, она побудет вместе с нами у елки и получит свой подарок. Ладно, это мы с папой так решили. Скорее даже только я. Мама согласилась только потому, что я начала ныть.

Я сидела на полу прямо перед бабушкой, и, помню, ее ноги стояли на подставке. Ее сиреневые нейлоновые чулки были настолько прозрачными, что через них просвечивали панталоны, а коричневые ботинки постоянно сладко пахли чем-то, что защищало их от дождя. Это были совсем новые ботинки, купленные в магазине на материке. Так бабушка сама мне сказала. На ней была вся та одежда, которую я нашла в ее сумке: серая юбка, красная блузка и платок с белыми чайками. Это я настояла на том, чтобы мы нарядили ее к Рождеству – нехорошо сидеть на праздничном ужине в домашней сорочке.

С того самого вечера в ее зеленом кресле никто больше не сидел. Мы просто не помещались в нем – теперь там лежало слишком много вещей.

Поскольку бабушка не могла сама развернуть свой подарок, мне разрешили ей помочь. Сначала я подумала, что папа и для нее сделал машину, потому что в газетную бумагу был завернут длинный деревянный ящик на колесах. Оказалось, что это гроб. Без руля и красных подушек. И без крышки. «Крышка не всегда нужна», – сказал папа. Единственное, что было внутри, – подушка, которой бабушку задушили утром.

Потом мы положили бабушку на подушку (на этот раз она была, как следует, под головой, а не на лице), и папа выкатил гроб на улицу. Пройдя мимо поленницы дров, он вывез его в поле за сараем. Карл и я поехали за ним в нашей новой машине, и, конечно же, он сидел внутри, а я толкала, иначе мы бы так и не сдвинулись с места. Потом и мама пришла. Она всегда ходила чуть медленнее.