— Зачем ты так?

— Защищай-защищай своего братца! Видно, мало ты от него получил.

— Я не то хотел сказать… — Эйбл опустил глаза. — Ты замечаешь только отрицательные его стороны. А в людях и плохое, и хорошее — все вперемешку.

Лиззи пожала плечами, и оба на некоторое время замолчали.

— А как-то в детстве был случай, — снова заговорил Эйбл, — Кейн спас мне жизнь… ты, наверное, помнишь? — Лиззи покачала головой. — Мы отдыхали на озере, купались, и я вдруг хлебнул нечаянно воды и стал тонуть. Кейн схватил меня за руку и вытащил на берег, хотя сам тогда плавал не лучше меня.

— Ты до сих пор ему за это благодарен? — съязвила Лиззи.

Эйбл опустил голову, чуть усмехнулся:

— Не знал, что ты такая максималистка.

— Да, вся в отца! Все так считают, — хвастливо бросила Лиззи. — Хотя… помню я его смутно — мне было всего три года, когда его убили.

— Разве его убили? — удивился Эйбл.

— Да, так мама говорит. Правда, официальная версия другая, но мама почти уверена.

— Мою родную мать тоже, кажется, убили… — тихо произнес Эйбл.

— Ой, ну все, я пошла! Не по душе мне такие разговоры! — бросила Лиззи, снова исчезая в дверях.

Лиззи давно ушла, но Эйбл все смотрел в ту сторону и никак не мог сосредоточиться.

Его легко было отвлечь и никогда — заставить делать что-то по принуждению. У парня постоянно так случалось: то он жадно хватался за карандаши и кисти и несколько месяцев кряду рисовал много и самозабвенно, то вдруг забрасывал все, погружаясь на неопределенное время в откровенное ничегонеделание. Ему требовалась какая-нибудь встряска, чтобы вновь пробудилась его творческая энергия. Это могла быть туристическая поездка в горы, победа школьной бейсбольной команды или смерть домашнего хорька. Однако что станет «спусковым механизмом» в следующий раз, не знал никто, включая и самогó юного художника.

Теперь же мощным стимулом для творчества являлось для Эйбла его чувство к Лиззи, которое, несмотря на все препоны, только росло и крепло.

А еще у Эйбла в голове засело то, что Лиззи вдруг попросила его достать наркотики. Ее сумасшедшая просьба никак не выходила у него из головы. То казалось, что надо срочно что-то предпринимать, может быть, даже сообщить Брендону, то наоборот — что не стоит раздувать из мухи слона. Так промучился он несколько дней.

Наконец, поравнявшись со Стиви в школьном коридоре, Эйбл отважился на разговор. Но вместо того, о чем собирался говорить, вдруг произнес:

— Лиззи сказала мне, что вашего отца убили. Это правда?