Итак, сколько носился по дворам бедный Вова, задыхаясь, оскальзываясь и пытаясь спрятаться; сколько машин было вызвано по рации на подмогу, сколько сирен разорвали ночную тишину — предоставляю это вашему воображению. Представили? Теперь умножьте всё это на три… будет весьма близко к истине.

— Была бы граната… или автомат — я бы их, сволочей, всё равно задержал бы! До подхода своих, — рассказывал впоследствии переполненный фантазиями сантехник. — А так они прут, гитлеровцы, а у меня с собой даже пистолета Макарова нет!.. Я и думаю — где бы его взять?!

В конце концов, партизана Володю злодеи-оккупанты прижали к высоченному забору. Машины встали полукругом и ослепили его фарами. Сирены сверлили уши. Грозный голос проквакал в мегафон:

— СТОЯТЬ, ГРРРЁБ ТВОЮ МАТЬ!!!

Володя, задыхаясь, откинул в сторону сетку с пивом, раскинул руки и захрипел в морозное небо:

— Я сдаюсь! Не стреляйте! Я всё скажу!

Эту фразу он как раз накануне слышал в каком-то телевизионном фильме.

Из машины полезли распарившиеся в своих жарких кабинах менты, расстегнув кобуры на всякий случай.

— Тьфу ты, мать-перемать! Да это же Володька!!!

И менты с досады навтыкали Володе протрезвляющих дюлей. Им-то, наверное, уже мерещилось задержание особо опасного преступника… а то и, — подымай выше, — шпиона!!! Город-то у нас закрытый!

А тут, здрасьте… это, оказывается, дурак сантехник ночью бегает.

Володя этот случай вспоминал охотно, каждый раз переживая всё заново. А заканчивал всегда одной фразой:

— А пиво-то, когда я его бросил, и разбилось… все четыре бутылки. Баба всё утро меня из-за этого пилила… Ну, менты… Фашисты!

* * *

О чём то бишь я?.. Ах, да!

Прорвало как-то некую трубу в «профессорском» сортире. Ну, куда сам ректор захаживал, а также разнообразное институтское начальство. Студентам туда ходить не запрещалось, но и не приветствовалось. Особым шиком, кстати, считалось у студентов посидеть по большой нужде в «профессорском». Хотя — сортир, как сортир, ничего принципиально отличающего его от студенческого не было… разве, что все краны на месте, дверки не выломаны и назойливого граффити, сделанного карандашами и шариковыми ручками, практически нет.

Итак, вода тонким слоем рябит на полу, ректор на каблуках осторожно шагает по луже к кабинке, делает в ней свои дела, выбирается в коридор и по пути заглядывает в кабинетик зама по АХЧ. Такой, знаете, вечный типаж: «умывальников начальник и мочалок командир».

Трали-вали, генацвале, как идут дела? Угу… ага… ладно, в целом будем считать, что более или менее. Ах, да, позовите-ка мне, кстати, разлюбезнейшего Володьку-сантехника… разговорчик к нему есть.