— Это некая аномалия в кабинете. И занятия по защите от темных чар проводить здесь одно удовольствие. Ведь когда еще вы научитесь бороться с магией, которую не видите, не видите и врага и даже не знаете, отчего это происходит.

Ага, вижу я твое удовольствие. Улыбнувшись, подумал я. Но ответил не менее восторженно, чем только что говорил он, играя, как и он на публику.

— Как здорово. Значит пролитые чернила, открытые окна, появившиеся паутинки это все аномальная магия? И вы как преподаватель весь урон взяли на себя?

Кто не дурак — поймет. А кто дурак — так им и останется. И он дураком не был. И хотя опять-таки доказательств ни моей причастности, ни того, что я смеюсь, сейчас не было, второе он мог понять, послушав, как я это говорю. Но теперь ему следовало либо опровергнуть мои слова, либо согласиться. Опровергнет, и ему придется думать над своей версией, согласится — распишется в собственном бессилие, хотя бы перед тем, кто умеет слушать и видеть. Но чего я не ожидал от него, так это попытки выкрутиться.

— Конечно, я великий Локонс смогу обезопасить вас и, если ради этого мне придется пожертвовать своим гардеробом и все время урока поддерживать особые чары, что притягивают к себе подобные аномалии.

Никогда о таких не слышал, но заходить с этой карты не стал. А вместо этого, играя свою роль, продолжил:

— Как же я вам благодарен, а что все-таки делать нам, если, например, по комнате начнут летать предметы и будут стараться нас ударить?

Вот и все! Ловушка захлопнулась. Дальше мне просто надо устроить массовые жертвоприношения, то есть массовые козни, спасти всех и показать всю ничтожность нашего преподавателя. А он, не подозревая о таком, но не пойми на что, надеясь (может на то, что злоумышленник ограничится только им) сказал:

— Не волнуйтесь, такого не произойдет, а если произойдет, я смогу всех спасти.

Вызывая у некоторых девушек чуть ли не писк счастья. Хорошо, что не с моего факультета, а с Пуффендуя.