— Значит, угощаешься?

У Буруна язык прилип к нёбу, но он всё-таки выдавил:

— Это не я… Это Мишенька.

— Хороший Мишенька, — сказал Солнышкин. оглядев Буруна с ног до головы. — Значит, воруешь, грабишь вождя островитян? — И, усмехнувшись, он свистнул: — Верный, Верный, Верный!

Из столовой раздался лай. Боцман вцепился Солнышкину в руку:

— Что ты! Я же для наших медведиков!

— Знаем мы этих медведиков, — сказал Солнышкин и прошёл мимо.

Только теперь Бурун почувствовал, что ради медведей совершил преступление. И перед кем? Перед друзьями! Чего бы он не сделал, чтобы орехи лежали снова на месте!

— Солнышкин, прости! Прости, Солнышкин! — бросился боцман вдогонку. — Может, тебе что-нибудь нужно сделать, а?

— Сделать? — Солнышкин остановился и посмотрел на боцмана. — А можешь ты сделать, — спросил он, — из одного человека настоящего матроса?

— Конечно! — крикнул Бурун. — Послушай, — спохватился он, — а боцманом он стать не хочет? — Старый боцман собирался уходить в цирк и подыскивал себе замену.

— Конечно, хочет, — сказал Солнышкин.

— А где же он? — тихо спросил Бурун.

И Солнышкин кивнул на каюту старого Робинзона. Боцман присвистнул от радости и сделал стойку на руках. Из Робинзона он был готов сделать самого адмирала!

— Тогда пошли к нему! — сказал Солнышкин.

— Пошли! — согласился Бурун, и оба, как но команде, повернулись налево.

Но дверь каюты открылась, и на пороге появился старый инспектор.

— Спасибо, друзья! — с улыбкой кивнул Робинзон и приподнял фуражку. Он слышал весь разговор. — Спасибо. — Старику была приятна дружеская забота. — Правда, становиться боцманом, — улыбнувшись, сказал он, — я думаю, мне не имеет смысла. Но матросскому делу у Буруна я подучусь охотно!

И Робинзон ещё раз приподнял фуражку.

Во-первых, его знания могли очень пригодиться юным морякам из будущего Дворца пионеров. А во-вторых, мистер Понч ещё не отменял предложения.