Огромных одиннадцать мачт радио поют антенной.

Станция.

Ду-ду-ду… ду-ду…. ду… — у радиотелеграфиста надеты приемные трубки на голову. Плотно прижата мембрана к ушам.

Ду-ду-ду-ду… — бесконечно тягуче гудит радио.

Телеграфист пишет.

Вдруг:

— Ха-хах-ха! — разражается гомерическим хохотом Чернов под гулкими сводами станции. Он глядит через плечо радио-телеграфиста.

Лепехин и Снегуровский подходят тоже. Читают запись:

«…Иокогама провалилась… Бухта покрыта нефтью и плавающими трупами… В Чикаго ударом в бицепс Джон Билл, чемпион Филадельфии, свалил Фьерро, непобедимого. Это был великолепный удар… Помочь нет никакой возможности… Киото переполнено ранеными… Знаменитая балерина, красавица Дузе, уезжает на отдых со своим новым любовником в Ниццу… Землетрясение продолжается… Предместье Иокогамы превратилось в сплошное озеро. Король Георг чувствует легкое недомогание — у него насморк… Император Японии, божией милостью, жив и удалился в старинный храм Киото. Он молится о ниспослании спасения народу Японии… Слушайте, слушайте! Чарли Чаплин выступает в новой кар…».

— Довольно! Я не могу… — стонет от смеха и колик Чернов. — Вот уморили. Ну, и веселое радио…

— Чорт знает что! — плюется Лепехин и бегом спускается к катеру.

Катер идет обратно во Владивосток.

Над головой уже звезды, а внизу чернядь океана. Вот и показались мириады огней большого приморского города.

Чернов ерошит волосы и что-то про себя декламирует.

— … Я буду ждать… Зайдешь?

— Зайду!

Автомобиль с Лепехиным отъезжает от редакции. Снегуровский по лестнице вверх бурей влетает в редакцию. Кричит:

— Лесной, едем в Японию!..