На протяжении нескольких секунд мы были залиты ярким светом прожектора.

Лицо стоявшей возле меня женщины было ослепительно прекрасным, и я вздрогнул от неожиданности.

— Я готов идти с вами, мадам, но, если вы пытаетесь завлечь меня в ловушку, я забуду, что вы леди, и вы станете первой из числа тех, кого мне придется застрелить.

— Ради вашей помощи я готова перенести даже оскорбление, — ответила она с мрачной радостью.

Мы долго шли по прямой, словно нанесенной по линейке, дороге, проходящей мимо заброшенных промышленных корпусов и свалок; на большом расстоянии друг от друга горели фонари, выглядевшие калеками на хрупких костылях.

Проходя под одним из них, я снова увидел ее лицо.

— Энди Рассел посещал вас?

— Да!

— Он… ухаживал за вами?

Она рассмеялась таким свирепым смехом, что я невольно отшатнулся от нее.

— Говорите прямо, лейтенант Ларкинс, вы хотите знать, любил ли он меня? Да, любил, и я любила его.

Я смущенно опустил голову, несколько задетый этим страстным признанием.

Она обогнала меня на несколько шагов на нашем мрачном пути; пустельга, охотившаяся низко над землей, пролетела между нами со злобным верещаньем. Моя спутница остановилась, и я приблизился к ней.

— Жуткие ночные голоса, — пробормотала она.

Она оказалась так близко ко мне, что я почувствовал, как дрожит ее большое гибкое тело.

— Я прожила всю жизнь в ночи и в страхе. Я больна, моя кровь испорчена. Я родилась в результате жуткого инцеста. Мои преступные родители не дали мне ничего за исключением красоты, и благодаря им в мои вены попала ночь. Ночь, погубившая мое сердце.

«Ну, вот, — подумал я, — она сумасшедшая. Я должен был сразу догадаться. На этом и закончится мое приключение».

Мы как раз проходили под очередным фонарем, и я уловил обращенный на меня взгляд, полный презрения.

— Энди Рассел тоже считал меня безумной, хотя и любил меня, — ответила она, словно прочитав мои мысли. — Меня он привлекал своим крепким и здоровым телом. У него было сердце обычного англичанина, простого моряка; когда он находился рядом со мной, ночь ничего не могла сделать мне. Вы, лейтенант Ларкинс, очень похожи на него — такой же мужественный и крепкий английский моряк. Вашему сердцу незнакомы коварство и обман. Вы тоже могли бы полюбить меня.

— Мадам… — взмолился я.