Там уже собралась целая куча народу. Женщины причитали, солдаты размахивали руками и все говорили разом. И, разумеется, между ногами взрослых путались негритята, эти маленькие чертенята, в поясах из белых бус. Словом, настоящая оамбула!..

Все это происходило перед одной из хижин, около большого костра. Растолкав любопытных, я увидел лежавшего на земле с истерзанным лицом, разодранной грудью и раскинутыми руками капрала Бенни Курмана, одного из наших лучших солдат, которого я сначала не узнал, до того он был обезображен. Он испустил дух в тот момент, когда я подошел. Рядом с ним лежало его ружье, тяжелое Альбини, столь же массивное, как старинный мушкетон, которое было сломано пополам и держалось только благодаря исковерканному и смятому стволу. Хорошая штука, нечего сказать!..

- Соко! Соко! - кричала женщина, топая ногами и угрожающе потрясая руками по направлению к лесу. - Горилла!.. Горилла!..

- В чем дело?.. Что случилось? Отчего весь этот шум? - спросил я у солдата, который в это время запыхавшись и с покрытым потом лицом подбежал к нам. Он подробно объяснил мне, что произошло:

- Бенни - ты знаешь, какой он был храбрый, Буана - хотел убить гориллу, которая несколько минут тому назад пришла есть томаты в его садике. Она уже несколько раз приходила сюда портить наши плантации. Я был вместе с ним, но удрал! - добавил простодушно чернокожий солдат; после чего, передохнув немного, продолжал:

- Бенни выстрелил в гориллу почти в упор и попал ей прямо в грудь… вот сюда! - сказал он, показывая на себе место, куда попала пуля. - Я уже думал, что дело покончено. Не тут-то было! Она бросилась на нас, как симба (лев)… Все слышали это! Тогда Бенни хотел укрыться и, бросив свое ружье, начал удирать. Но соко, скрежеща зубами, нагнала его в три прыжка, обхватила своими длинными руками, вот так!.. и стала грызть ему лицо и плечи. Я слышал, как трещали ребра!.. Затем соко схватила ружье и сломала его пополам. Вот оно! - сказал он, поднимая винтовку.

- Анакуика куфа? Он умер? - спросил солдат, наклоняясь над лежащей на земле бесформенной окровавленной массой, которую представляло обезображенное тело его несчастного товарища.

- И со мной могло бы случиться то же самое. К счастью, у меня быстрые ноги! - прибавил он в качестве надгробного слова.

- Я страшно рассердился! - сказал Смольдерс Капеллю, который, перестав смеяться, внимательно слушал рассказ. - Видал ли ты когда-нибудь такого труса?

- Томбо, ты просто гонгои (подлец)! Разве можно было так удирать? - сказал я солдату. - Хорошо ты поступил, нечего сказать! Разве у тебя не было ружья? Ты также должен был выстрелить. Может быть горилла выпустила бы его…