Ночь застала меня возле огромной пагоды белого цвета. «Peace Pagoda» стоит в отдалении от остальных, и от неё действительно веет миром и спокойствием. Подсобные помещения расположены чуть в стороне, чтобы не портить дизайн. При храме живёт настоятель и два монаха, ещё в отдельной комнате уже пару месяцев живёт молодая японка, решившая на время уйти из мирской жизни. Настоятель разрешил мне переночевать при храме, но с условием, что я буду участвовать в вечерней молитве, а также в утреннем шествии, которое начнётся в 4 утра. Я обычно не встаю до восхода солнца, но из интереса согласился. Перед молитвой мне вручили колокольчик и мне вместе с монахами и девушкой пришлось, позванивая колокольчиком, просидеть час в позе лотоса. С непривычки, это мягко говоря, некомфортно. С утра, в полной темноте мы сначала несколько раз обошли пагоду и отправились в противоположную от города сторону. Наша процессия выглядела так: настоятель шёл впереди, за ним монахи, за ними я, а девушка замыкала шествие. В руках у нас были небольшие обручи, обтянутые кожей издающие глухой звук. Около часа в полной темноте мы шли по каким-то пустырям, не переставая напевать мантру в такт ударам по «бубнам». Мантра состояла из трех слова на японском: «Мир вам люди». Возможно, потому что я был ещё сонный, она погрузила меня в странное состояние. Я чувствовал себя рыбой, медленно передвигающейся над дном, слегка шевеля плавниками в такт музыки и беззвучно открывая рот. Вывел меня из этого состояния мальчишка, выскочивший откуда-то из темноты. Он вопросительным жестом протянул руку, и я подумал, что он просит деньги, но девушка сказала, чтобы я дал ему «бубен». Он взял его и с удовольствием стал подпевать. Я удивился, что он знает слова, но девушка объяснила, что настоятель уже 12 лет каждое утро ходит разными маршрутами по окрестным деревням. Длина маршрута 7—12 километров и они, естественно, иногда повторяются, поэтому окрестные дети уже ждут монахов. По-видимому, родители объяснили детям, что это угодно Богу. Тем временем слегка рассвело, и дети стали выбегать всё чаще, иногда даже выстраивалась очередь, так как, чтобы не сбиться с ритма, детям одновременно отдавали не больше 3-х из 5-ти инструментов.

Деревня, по которой мы сейчас проходили, была очень бедной. Её жители, похоже, занимались изготовлением и продажей кизяка (топливо из коровьих какашек, смешанных с соломой). Почти в каждом имелась ручная машинка для смешивания этих двух ингредиентов и уже сушёные брикеты. Небольшие круглые домики деревни были свиты из ивовых прутьев и обмазаны такой-же смесью, и располагаются неподалёку друг от друга, так что в случае пожара сгорит вся деревня. Мы идём дальше, наблюдая как просыпается деревня: женщины идут на кухни, расположенные за домом, а мужчины, справив нужду, садятся с соседями вокруг костерка – ночи-то холодные. Вскоре жёны приносят им чай с молоком, который они неспеша потягивают минут 10—15, после чего отправляются по домам завтракать.