Звук от судового тифона хорошо слышен на расстоянии от шести до восьми миль от судна. А оказаться в полуметре возле неожиданно сработавшего судового тифона – ощущение непередаваемое. Однажды испытав, вы запомните его навсегда.

Вначале обезьяна попросту обгадилась, причем тугая струя жидкого дерьма попала точно на капитанскую фуражку. Затем она подпрыгнула вверх метра на три. Упав прямо на голову своего хозяина, перепуганный до полусмерти Кортес судорожно вцепился ему в волосы. Кузьмич этого не ожидал. Только спустя несколько минут он смог разжать сведенные судорогой пальцы, сбросить вниз обгаженную фуражку и медленно, с трясущимися руками и ногами, едва попадая на перекладины трапа, спуститься.

Увидев свою фуражку, капитан, любивший изъяснятся витиевато и патетически, изменил своей привычке и сказал коротко:

– За борт скотину!

Но оторвать обезьянку от густой шевелюры электрика было непросто. Лапы не хотели разжиматься. Густая шерсть стояла дыбом. Широко открытые глаза остекленели. Да и всё тельце обезьянки окаменело и вообще не шевелилось, напоминая изделие таксидермиста.

От бесславного конца в пучинах океана бедную животинку спасло заступничество буфетчицы, а по совместительству и любовницы капитана. Она принесла мастеру горячего чая с бренди, выпив которого он немного успокоился. Кроме того, женщина пообещала отмыть фуражку. Да и капитан, в общем-то, понимал, что сам виноват: надо было спокойно подойти и отобрать свое имущество, а не кричать и пугать бедное животное.

В конце концов, Кортес был прощен, зато монарший гнев пролился на электрика: – Если ты, краб искрожопый, якорь тебе в кормовой клюз, не починишь тифон прямо сейчас, – снова закипая, кричал капитан, – то я посажу тебя на него верхом! Обмотаю один оголенный провод вокруг твоего причинного места, а другой засуну тебе в задницу! Я буду подавать сигналы напряжением 220 вольт, а ты будешь или открывать воздух на тифон вместо клапана, или сам подавать звуковые сигналы!»

Пришлось электрику после того, как от него всё-таки отодрали обезьяну, снова лезть на мачту и доделывать работу. Обезьяну отнесли в ее коморку. Там она немного ожила, забилась в темный угол и, тихонько поскуливая, зыркала оттуда глазками. Несколько дней она была как пришибленная, но затем полностью оклемалась и вела себя так, как будто ничего и не произошло.

Всё рано или поздно заканчивается. Заканчивался и долгий рейс электрика. Судно зашло в небольшой европейский порт – это был последний порт перед дорогой домой. Кузьмич сидел у себя в каюте за столом и пересчитывал заработанные нелегким трудом и хитроумными торговыми операциями деньги. От этого приятного занятия его отвлек стук в дверь. За дверью был механик, который сообщил, что через час приедет проверка портнадзора. Будет проверять все служебные помещения, поэтому оттуда надо быстро убрать всё лишнее и навести порядок.