Командир освободил старпома от ходовой вахты и сам, практически, не покидал Центральный пост. Лодка шла ровно, лучше автобуса, стараясь не изменять глубину. Экипаж находился в отсеках, переходы между ними были сокращены до минимума – по мнению доктора, так можно было избежать перепадов давления, которые болезненно отражались на самочувствии больного мичмана, лежащего на операционном столе с разрезом на животе и с оголенной частью кишечника. Б-р-р! Как вспомнишь. Так и в дрожь бросает!

– Старпом, дай воды! – то требовал, то просил мичман, уже забывший про субординацию и служебные приличия. Он то – плакал навзрыд, то капризно орал на всех! Где-то он уже прощался с этим миром, и ему было совершенно наплевать на все эти междолжностные условности.

– Нельзя тебе, Леня! – мягко, но решительно отвечал Цаплин, и промокал его губы влажным тампоном. Тот жадно облизывал губы, а затем начинал цветисто, с картинками, материться. А старпом тем временем смачивал салфетку специальным раствором и бережно накрывал ему сочащийся разрез. Тяжело было мужику, да и старпому было не легче – можете представить себе картинку и густой запах, в котором приходилось все время находиться непривычному к этому человеку! Ёклмн! – добавил Бардин эмоций в свой обстоятельный рассказ, опять вспоминая те события.

– Выкроив спокойную минутку, командир обычно входил в амбулаторию, присаживался на кожаное сиденье табурета-разножки.

– Как дела, мужики? – спрашивал он. Доктор вполголоса докладывал ему по состоянию больного. Командир согласно кивал, и спрашивал мичмана: – Как, держишься?

– Держусь кое-как! Товарищ командир! А последнее желание можно сказать?

– Тьфу на тебя, Леня! Скоро уже долетим, как на ласточке! Заштопают тебя в главном госпитале в лучшем виде – вон, сам комфлота персонально каждый сеанс твоим здоровьем интересуется. Еще будешь бегать, как новенький!

– Ага! Только я, когда до госпиталя доберемся, кроме твоего апендикса, попрошу-ка язык и еще кое-чего тебе укоротить! – проворчал старпом вполголоса.

– Нет, товарищ командир! – настырно вмешивался мичман – Дайте мне стакан воды, пистолет и два патрона! Выпью воды, ни в кого стрелять не буду – только в старпома и в себя! Больше ни в кого, точно говорю!

– А старпома-то за что? – изумился командир.

– Да воды не дает, гад, издевается! – обиженно сказал больной, покрывшись испариной.

Короче, потребовались новые санитары – чтобы как-то разрядить обстановку – старпом, при всей его силе и выносливости – тоже не был железным человеком…

Перепробовав всех записных внештатных санитаров, с которыми доктор, согласно расписанию, эпизодически проводил теоретические занятия, и, признав их полную профнепригодность в качестве санитаров в операционной он лично изгнал с их позором. В процессе борьбы выяснилось, что забыли про пришлых приписанных курсантов.