Сам Андрей Романов ждать больше не хотел. Он настаивал на том, чтобы ему в ближайшее время помогли выбраться из Москвы. Он сильно трусил, этот претендент на русский престол. Романов мечтал скорее очутиться в безопасном месте, лучше всего за границей, где на его имя в швейцарском банке хранились заблаговременно помещенные миллионы. Кроме того, в мешке, с которым он никогда не расставался, Романов таскал за собой бриллиантовые и жемчужные драгоценности русской короны.

— Ну что ж, я готов, — бодро отозвался Корабельников и щелкнул каблуками.

Мещерский подошел к окну, осторожно выглянул наружу, опытным взглядом окинул двор и закоулки. Осмотром остался доволен. Сказал, направляясь к выходу:

— Выходить будем поодиночке. Встретимся на углу у церкви.

После его ухода Корабельников молниеносно написал записку и спрятал ее в условленном месте. Как и было договорено, встретились у церквушки.

— Вот и кончилось, Митя, ваше затворничество, — сказал Мещерский с улыбкой. — Рады?

— Еще бы. Вам даже трудно себе представить, как нудно тянулось время.

— Да, я понимаю… А стреляете вы метко?

— Как будто неплохо, — ответил Корабельников. — На стрельбище всегда получал «отлично»…

— Превосходно. Это я спросил на тот случай, если нам придется вступить в перестрелку. К оружию будем прибегать только в крайнем случае, когда что-нибудь будет угрожать нашему подопечному.

Они шагали по пустынным улицам. Прохожие встречались редко. На мосту через Москву-реку шедший навстречу старик с окладистой бородой удивленно остановился, поглядел, затем припустился их догонять, крича вслед:

— Эгей, сынок! Молодой человек, погодите! Одну минутку!

Корабельников и Мещерский настороженно остановились, переглянулись. Мещерский спросил:

— Кто это такой? Вы его знаете?

Старик приблизился, стащил с головы форменную фуражку и заговорил, обращаясь к Корабельникову:

— Как хорошо, что встретил вас. Вы меня не узнаете?

Конечно, Корабельников узнал швейцара лицея и напряженно соображал, зачем старик остановил его на улице и что хочет ему сообщить.

— Как же не узнал. Рад вас видеть, Анисим Хрисанфович, — спокойно поздоровался Корабельников и, полуобернувшись к Мещерскому, сообщил ему: — Это швейцар нашего лицея.

Мещерский отошел шага на два и остановился, делая вид, что не слушает их, как и подобает воспитанному человеку, но уши навострил.

— Новость для вас имею, — тяжело переводя дух, — сказал Кандыба. — Приехал ведь…