— Ясно! — коротко заключил Максим, когда утих горячий Сенькин шепот. Это все, конечно, очень смело и очень романтично, но при чем тут Савка Горобец?

— Ну как это при чем? Да тот пожилой, усатый, в ватнике и был Савка Горобец. Это я теперь припомнил.

В общем, кто-то его там так называл.

— Ну и что, какой из себя этот таинственный Савка?

— Обыкновенный дядька. Из Петриковки, кажись. Только, видно, такой, из пьянчужек, — нос у него как слива.

— Нос, говоришь? — смеясь, переспросил Максим. — Это уже кое-что! А как же листовка попала к жандармам? Сам отдал или…

— Да вот толковал мне Шнапс, а что — я так и не разобрал. Вроде был он при этом и видел, как Савку арестовали. А почему да где…

— А если случится что… как думаешь, узнает тебя твой Савка или нет?

— А черт его знает… — Сенька заколебался. — Вроде бы не должен. Ну, а если бы даже узнал? Я ведь там не один был!

25

25

Форст вызвал Савку на допрос не через два, а через пять часов, уже в полночь.

За это время Савка Горобец успел десятки раз обдумать и случай с листовкой и всю свою жизнь. И так перетрусил, так перетлел своей заячьей, отравленной алкоголем душонкой, что, когда его снова привели в комнату с затененной абажуром лампой, мог только дрожать.

За столом, будто прошло всего несколько минут, по-прежнему сидел Форст. Он был такой же, как и при первой встрече, свежий, подтянутый, оживленный и так же поблескивал золотозубой улыбкой.

— Извините, пожалуйста, что задержал. Все, знаете, дела, — заговорил Форст. — И прошу прощения еще раз, но, поскольку час уже поздний, давайте, милейший, перейдемте сразу к главному.

Отодвинув слегка лампу, Форст налег грудью на стол и какое-то время молча всматривался в Савкино лицо. Он так и забыл сомкнуть губы, и блеск золотых зубов бил прямо в глаза, гипнотизировал Савку.

«Ну, Савка, что ж ты знаешь? — думал Форст, изучая арестованного. Если знаешь что-нибудь, долго у нас не продержишься, не из таких».

— Подумать вы успели. Времени было достаточно, а молчание ничего хорошего вам не даст. Тут ведь все наоборот, сказанное слово — золото, а не сказанное — дерьмо!.. Начинай про «Молнию»…

Но перепуганный Савка вряд ли понимал и слышал что-нибудь. Он сидел неподвижно и только бессмысленно смотрел на золотые зубы гестаповца.