Лолита играет своим расписным — цветы апельсина по черному фону — китайским веером, который лежит у нее на коленях. Противно хоть в чем бы то ни было соглашаться с зятем. Однако он прав. И ей не составит труда вслух заявить об этом.

— Рано или поздно это все равно должно было случиться. Будут англичане посредничать или не будут, взбунтовавшаяся Америка для них — слишком лакомый кусок. Такой огромный рынок сбыта… И он так скверно управляется нами… Так далек. Так сильно страдает от пошлин, податей, ограничений, запретов и чиновничьего произвола. Неудивительно, что англичане будут действовать по всегдашнему своему обыкновению: под видом посредников раздувать пожар, как они уже это делают в Буэнос-Айресе. Они на это большие мастера.

— Ты не должна так говорить о наших союзниках, Лолита.

Мать молчит, с отсутствующим видом склонив голову. Может быть, она прислушивается к разговору, а может быть, пары опиума унесли ее в какую-то дальнюю даль. А эта реплика прозвучала из уст Ампаро Пиментель. С рюмочкой в руке — ее пристрастие к анисовой может соперничать со слабостью кузена Тоньо к мансанилье — соседка всем видом своим показывает, что возмущена. Вопрос — чем именно: может быть, нелицеприятным отзывом об англичанах, а может быть, тем, что барышня вообще высказывается о политике и коммерции, да еще так уверенно и веско. Настоятель церкви Святого Франциска, где она прихожанкой, на воскресных проповедях уже не раз мягко пенял на известного рода вольности, которые с недавних пор стали позволять себе дамы и девицы из высшего кадисского общества. Лолите до этого нет решительно никакого дела, а вот соседке Пиментель — есть, поскольку надо признать, хоть она и вполне свой человек в доме Пальма, но всегда отличалась редкостной узостью взглядов и скудоумием. Точно знает, что должно быть так, как повелось от века. Конечно, ее идеал — Кари Пальма: и замужем, и благоразумна, и ничего-то на свете ее не волнует, кроме как бы прихорошиться на радость супругу и во укрепление семейного счастья. Не то что она, Лолита, — не разбери-пойми кто, с пальцами в чернилах и с какими-то чудищами в горшках и кадках вместо Господом заповеданных цветочков.

— Союзников? — Лолита смотрит на нее с ласковой укоризной. — Вы разве не видели, какая кислая физиономия у посла Уэлсли?

— И у его братца Веллингтона! — весело подхватывает Курра Вильчес.

— Сами себе они союзники, — продолжает Лолита. — Они и на Полуостров-то пришли, чтобы истощить Наполеона. Испанцы как таковые их нимало не интересуют… А наши кортесы представляются оравой оголтелых республиканцев. Пустить их посредничать с Америкой — то же, что лисицу в курятник.