— Ну еще бы! Экспедиция в Чили и Перу была важнейшим делом: эти растения сейчас в Мадридском ботаническом саду. А у меня есть несколько книг дона Иполито и его коллеги Павона… И там упоминается название корабля!

Теперь они с новым интересом всматриваются друг в друга. Первой спохватывается Лолита.

— Необыкновенно интересно, — говорит она со своим всегдашним благожелательным спокойствием. — Вы должны рассказать мне все подробно, капитан! Доставите огромное удовольствие.

Легчайшая, еле заметная заминка. В глазах Пепе Лобо вспыхивает и тотчас гаснет огонек.

— Сейчас?

— Нет, не сейчас… — Она смягчает отказ ласковым тоном. — Как-нибудь в другой раз… Когда вернетесь из рейса.

Трое на соломенных плетеных стульях под навесом по-мужичьи основательны, кряжисты, степенны. Передавая из рук в руки кисет, сворачивают самокрутки, высекают огнивом искру. Вот задымился трут, а следом за ним — и табак. Большой стеклянный кувшин с вином четырежды пропутешествовал вокруг стола и опустел уже наполовину.

— Две тысячи дуро, — напоминает Курро Панисо. — На всех.

Фелипе Мохарра задумчиво глядит на своего соседа — такого же солевара, как и он сам. Соблазнительно, что и говорить. Они уже довольно давно обсуждают подробности дела.

— Ночи сейчас короткие, но мы успеем, — настаивает Панисо. — Подберемся без шума, вплавь, по каналу, как в тот раз мы с сыном…

— И докуда тогда доплыли?

— До Матильи. Чуть ли не к самому причалу. И видели там еще два баркаса — но подальше. Их потруднее было бы взять.

Мохарра, запрокинув голову, делает большой глоток красного вина из кувшина. Потом передает его свояку, тощему, с узловатыми, как корневища, руками Бартоло Карденасу, а тот, выпив в свой черед, — Панисо. Солнце отблескивает на неподвижной воде ближних градирен и растушевывает очертания сосен и пологие склоны Чикланы в отдалении. Хибарка Мохарры — убогое жилище о двух комнатках и патио, где растут герани, вьется виноградная лоза и разбит крохотный огородик, — стоит в предместье Исла-де-Леона, как раз между ним и соседним каналом Сапорито, в самом конце длинной улицы, берущей начало от площади Трес-Крусес.

— А ну расскажи-ка еще раз, — просит Мохарра. — Поподробней.

Канонерская лодка, безропотно начинает Панисо. Футов сорок в длину. Пришвартована в канале Алькорнокаль, подле мельницы Санта-Крус. Охраняющие ее капрал и человек пять солдат по большей части дрыхнут, потому что в тех местах лягушатники ни о чем не тревожатся. Они с сыном заметили канонерку, когда ходили в разведку — проверить, продолжают ли еще брать из карьера песок под укрепления. Целый день пролежали в зарослях, изучали местность, соображали, как лучше ударить. Дело нетрудное. Потом по каналу Камарон, потом плавнями до большого канала, стараясь, чтоб не заметили с английской батареи на Сан-Педро. Потом до самого Алькорнокаля — уже потише и только вплавь. Отлив и весла помогут на обратном пути. А уж если будет ветер попутный — и говорить нечего.