– Вот ведь мать их… – вымолвил он.

– Да уж, – ответствовала я.

Щелкнула зажигалка, и при слабом пламени я увидела худое смуглое лицо, покрытое двухдневной щетиной. Еще увидела улыбку – дважды по двадцать лет нужно, чтобы жизнь впечатала тебе такую в складку губ, в прищур глаз. И тогда, будто в озарении, поняла, что нашла Снайпера.

8. Охотник и добыча

8. Охотник и добыча

– Ты, кажется, намыкалась, пока меня искала, – сказал Снайпер.

Я выплюнула воду. Мы смывали с лиц боевую раскраску в фонтане на площади Масаниэльо.

– Было дело.

– И что же – оно того стоило?

Я взглянула ему в глаза – светло-карие и спокойные. Капюшон он откинул, и видны были волосы – слегка вьющиеся, уже редеющие на лбу. Лицо правильное, даже привлекательное, хотя этим он в большей мере был обязан широкой открытой улыбке, словно освещавшей его сейчас.

– Это будет зависеть от тебя.

Я перевела взгляд на свои выпачканные синей краской руки. Он улыбнулся шире:

– Человек есть то, что он делает своими руками… По крайней мере, так утверждает восточная мудрость.

– Может быть, – согласилась я. – Но у меня они до сих пор ходуном ходят.

Он подставил голову под струю воды и тотчас поднялся на ноги, отряхиваясь как собака. Снайпер оказался высокого роста, худощав и, что называется, в форме: впрочем, иначе и быть не могло – он много раз доказывал свою физическую силу. Обо мне, к сожалению, такого сказать было нельзя: легкие у меня до сих пор жгло и все мышцы ломило до ужаса.

– Взяли кого-нибудь?

– Из ребят? Нет, вряд ли. Мы с тобой, кажется, удрали последними. Они быстро бегают.

– Я думала, они должны прикрывать тебя.

– Есть ситуации, когда каждый прикрывает только себя.

Наступило молчание. Снайпер сунул руки в карманы куртки и уставился на меня, не обращая внимания на то, что вода лилась у него с мокрых волос и текла по щекам.