– Ну? Как тебе понравилось?

Я не сразу поняла, о чем он. Потому что думала совсем о другом. О том, какие шаги надо будет сейчас предпринять. Как использовать возможность, прежде чем она растает во мраке, подобно членам нашей команды.

– Что, прости? – переспросила я.

– Я спрашиваю, как тебе понравилась акция. Вагоны и прочее.

– Я так понимаю, это было испытание?

– Для тебя? Да нет… – Он пожал плечами. – Обычная интервенция. Горбунчикам нравится налетать на чужую территорию, устраивать там такие карательные экспедиции. Эта часть порта принадлежит ТаргаН. Иногда я хожу с ними.

– Ты очень быстро бегаешь для своего возраста.

Рассеянно, словно думая о чем-то постороннем, он чуть склонил голову к плечу.

– Для моего возраста? А-а, да… Конечно. Для кроссов уже не гожусь, но форму держу. Иначе нельзя, когда занимаешься такими делами.

– Забавно.

– Что тебе забавно?

– Да все. Ты. Эта ночь. Зачем тебе это? Ты ведь мог бы…

– Мог.

В этом слове я уловила не вопрос, а безусловное утверждение. Мы глядели друг на друга, как два фехтовальщика, и я искала брешь в его защите. А он, судя по всему, не спешил.

– Просто перед битвой ты молод, – сказал через мгновение, как бы подводя итог своим размышлениям. – А после – состарился, независимо от того, победил или проиграл. Понимаешь?

– Вроде понимаю. Неопределенностей больше, чем непреложности.

Мой ответ его как будто устроил. Потом он вытащил из кармана левую руку, поднял ее, словно указывая на город со всем, что было в нем, – с обмелевшим, но все еще хаотически бурлящим и шумным потоком машин, с автомобильными фарами, что мелькали между огнями зданий и фонарями на площади.

– Иногда стоит приберечь кануны сражения, – сказал он.

И – то ли улыбнулся снова, то ли так и не перестал улыбаться. И ничего больше не добавив, направился к автобусной остановке.

– Но эти ребята так заботятся о тебе, – настаивала я. – Охраняют, оберегают.