– Не знаю, кто и чего наговорил вам, но это неточно, Я, как и любой другой, умею быть практичным, понимаете?.. В моем деле это абсолютно нормально. Но дело не в этом. Я не бросал ее.

За этим тезисом последовал ряд более или менее разумных оправданий. Действительно, Тереса Мендоса и Сантьяго Фистерра доверили ему кое-какие деньги.

Не бог весть что: определенные суммы, и он старался их аккуратно отмыть. Беда в том, что он вложил почти все в картины: пейзажи, морские виды и тому подобное. В том числе, и пару неплохих портретов. Да. По случайному стечению обстоятельств он сделал это как раз вскоре после гибели галисийца. Художники были не слишком известные. На самом деле, в общем-то, их не знал никто. Потому-то он и вложил деньги в них, рассчитывая, что со временем картины поднимутся в цене. Но грянул кризис. Пришлось продать все до последнего полотна – тут уж было не до того, чтобы просить высокую цену, – а также небольшую долю в баре на Мэйн-стрит и еще кое-что. Из вырученных денег он взял то, что ему полагалось в качестве гонорара – там имелись некоторые задержки и незавершенные дела, – а остальное направил на оплату защиты Тересы. Разумеется, это обошлось довольно дорого. В конце концов, она провела за решеткой только год.

– Говорят, – уточнил я, – что это благодаря Патрисии О’Фаррелл. Это ее адвокаты занимались подготовкой всех необходимых бумаг.

Он снова вознамерился было положить руку на грудь жестом искренней обиды, но так и не довел его до конца.

– Да вам могут наговорить что угодно. На самом деле… да, был момент, когда… – Он смотрел на меня, как свидетель Иеговы, призывающий знамение свыше.

– …когда у меня были другие дела. А дело Мексиканки застыло на мертвой точке.

– Вы имеете в виду – деньги кончились.

– Те немногие, что находились у меня, – да. Они кончились.

– И тогда вы перестали заниматься ее делом.

– Послушайте, – он развел в стороны ладони с растопыренными пальцами, как будто этот жест должен был служить гарантией правдивости его слов, – я живу этим. Я не мог терять времени. В конце концов, для чего-то существуют государственные адвокаты. Кроме того, повторяю, невозможно было знать заранее…

– Понимаю. А потом, позже, она не призвала вас к ответу?

Он погрузился в созерцание своего стакана на стеклянном столике. Похоже, мой вопрос пробудил в нем малоприятные воспоминания. В конце концов вместо ответа он просто пожал плечами и воззрился на меня.

– Но ведь впоследствии, – настаивал я, – вы снова стали работать на нее.

Он опять сунул руки в карманы пиджака и тут же вынул их. Потом отхлебнул из стакана и вновь проделал те же самые действия.