– На каком судне? – спросил доктор.

– На каком угодно. Пусть будет спортивное. Не бросающееся в глаза. «Фэрлайн Скуодрон», который стоит у нас в Пуэрто-Банус, вполне может подойти. – Тереса указала инженеру обширную зону на навигационной карте, к западу от Альборана. – Ты будешь координировать связь оттуда.

Гибралтарец изобразил на лице стоическую улыбку. Латакия и доктор насмешливо смотрели на него; все знали, что его моментально укачивает в море, однако, несомненно, у Тересы были свои причины для такого решения.

– Где намечена встреча с «Холоитскуинтле»? – спросил Рисокарпасо. – Есть зоны, где с прикрытием дело обстоит неважно.

– Ты все узнаешь, но в свое время. А если прикрытия не будет, мы воспользуемся радио, маскируясь на каналах рыбаков. Установленные фразы для смены частот, в промежутке от ста двадцати до ста сорока мегагерц. Подготовь список.

Один из телефонов зазвонил. Секретарша офиса в Марбелье получила сообщение от посольства Мексики в Мадриде. Сеньору Мендоса просят принять высокопоставленного чиновника для разговора об одном срочном деле.

– Насколько срочном? – поинтересовалась Тереса.

– Этого они не сказали, – был ответ. – Но чиновник уже здесь. Средних лет, хорошо одетый. Очень элегантный. На его визитке написано:

Эктор Тапиа

секретарь посольства

Он уже пятнадцать минут сидит в приемной. А с ним еще один человек.

* * *

– Спасибо, что приняли нас, сеньора.

Она была знакома с Эктором Тапиа. Ей пришлось немного пообщаться с ним несколько лет назад, когда она хлопотала в мексиканском посольстве по поводу бумаг, касающихся ее двойного гражданства. Короткая встреча в кабинете здания на Каррера-де-Сан-Хербнимо. Несколько более или менее сердечных слов, подписание документов, сигарета, чашечка кофе, разговор ни о чем. Она помнила его: воспитанный, тактичный. Зная о ней практически все, а может, именно потому, что знал это, он принял ее крайне любезно, сведя формальности к минимуму. За последние двенадцать лет это был единственный случай прямого контакта Тересы с мексиканским официальным миром.

– Разрешите мне представить вам дона Гильермо Ранхеля. Он американец.

Заметно было, что Эктору Тапиа неуютно в этом маленьком, отделанном темным орехом зале для совещаний: он словно не был уверен, что находится в подходящем для себя месте. Американец же, напротив, чувствовал себя как рыба в воде. Полюбовался магнолиями за распахнутым в сад окном, оценил качество кожи, которой были обтянуты кресла, осмотрел старинные английские настенные часы и ценный рисунок Диего Риверы «Набросок к портрету Эмилиано Сапаты» [[984]], висевший в рамке на стене.